«Мигуэль Сервантес Сааведра. Интермедии»
Тереса. Ты знаешь, Хуана Кастрада, что я твоя родственница, больше я ничего не скажу. Как твердо я уверена, что буду на небе, так же уверена и в том, что увижу все, что на этом представлении будет показываться. Клянусь жизнью моей матери, я готова выколоть себе оба глаза, если случится со мной какая-нибудь беда. Ничего со мной не будет, вот что! Кастрада. Потише, сестрица, все идут сюда.
Входят гобернадор, Бенито Репольо, Хуан Кастрадо, Педро Капачо, директор и директорша, музыкант, некоторые из жителей местечка и племянник Бенито, человек ловкий, мастер танцевать.
Чанфалья. Садитесь все; представление будет за этим занавесом, и директорша там же, а здесь музыкант. Бенито. Это музыкант-то? Уж и его тоже за занавес; за то только, чтобы не видать его, я с удовольствием откажусь его слушать. Чанфалья. Вы, ваша милость, сеньор алькальд Репольо, без всякого основания недовольны музыкантом. Он поистине очень добрый христианин и идальго, от известного корня. Гобернадор. Эти качества необходимы, чтоб быть хорошим музыкантом. Бенито. Чтоб деревом - допускаю; но музыкантом - abrenuncio {не признаю}. Карапузик. Да, действительно тот должен считать себя дураком, кто явился играть перед таким... Бенито. Нет, ей-богу, мы видывали здесь музыкантов совсем не таких, как... Гобернадор. Оставьте ваши обоюдные возражения, как сеньор Карапузик, так и алькальд; а то они могут затянуться до бесконечности. Сеньор Монтиель, начинайте свое дело. Бенито. Не много ж утвари у директора великого спектакля. Хуан. Тут, должно быть, все чудеса. Чанфалья. Внимание, сеньоры! Начинаю. О ты, кто б ты ни был, ты, который устроил этот театр с таким чудесным искусством, что он получил имя театра чудес! Ради добродетели, которая в нем заключается, заклинаю тебя, заставляю тебя и приказываю тебе, чтобы сейчас, сию минуту показал ты некоторые из тех чудесных чудес этим сеньорам, для их утешения и увеселения, без всякого скандала. Но вот я уж вижу, что ты мою просьбу исполняешь, потому что с этой стороны является фигура сильнейшего Самсона, обнимающего столбы храма, чтобы повергнуть их на землю и отомстить своим врагам. Стой, храбрый рыцарь, стой ради самого бога! Удержись от такого злого дела! Ты разрушишь дом и превратишь в яичницу столь многих и благородных людей, каковы собравшиеся здесь. Бенито. Остановись, прах тебя побери! Хорошо будет, если вместо удовольствия, за которым мы пришли, нас расплюснут в лепешку. Остановись, сеньор Самсон, чтоб тебе провалиться! Тебя просят честные люди. Капачо. Видите вы его, Кастрадо? Хуан. Еще бы не видать! У меня глаза-то на затылке, что ли? Капачо. Удивительное это дело: я так же вижу там Самсона, как турецкого султана; хотя поистине я законный сын и старый христианин.
... "Не знаю". У него заблестели глаза. "Если ты не знаешь, что это, значит это - джаз". Потом с его ртом произошло что-то странное, возможно это была улыбка, у него был золотой зуб, в самом центре, так что казалось, будто он выставил его в витрине на продажу. "Они сходят с ума от этой музыки, там, наверху". Наверху, это значило на корабле. И улыбка эта означала, что они меня берут. Мы играли по три-четыре раза в день. Сначала для богатых из первого класса, затем для тех, кто был во втором, и иногда шли к этим бедолагам из эмигрантов и играли для них, но без формы, как были, и время от времени с нами играли и они. Мы играли, потому что океан огромен и наводит страх, играли, чтобы люди не замечали, как проходит время, и чтобы забывали, где они и кто. Играли танцы, потому что, когда танцуешь, не можешь умереть и чувствуешь себя Богом. Мы играли рэгтайм, потому что это музыка, под которую танцует Бог, когда его никто не видит. Под которую танцевал Бог, если бы он был черным. (Актер уходит со сцены. Играет музыка дикси, очень веселая и главным образом идиотская. Актер возвращается на сцену элегантно одетый как джаз мен на пароходе. С этой минуты он ведет себя так, словно на сцене присутствует реальный джаз-банд). Леди и джентльмены, дамы и господа, синьоры и синьорины... Мадам и мсье, добро пожаловать на этот корабль, в этот плавучий город, целиком и полностью похожий на Титаник, спокойно, оставайтесь на своих местах, синьор внизу взволнован, я разглядел это достаточно ясно, добро пожаловать на океан, кстати, что вы здесь делаете?, бьюсь об заклад - у вас на хвосте кредиторы, вы отстали лет на тридцать от золотой лихорадки, вы хотели осмотреть корабль и не заметили, что он отчалил, вы вышли на минутку купить сигареты, а в это время ваша жена находится в полиции, где говорит, он был хорошим человеком, абсолютно нормальным, за тридцать лет ни одной ссоры.....
| Алессандро Барикко «Новеченто (1900-й)»
|
| А.Н. Островский и Государственный Академический Малый театр
Русский Шекспир
Александр Николаевич - был знаменитым драматическим писателем
Островский Александр Николаевич
Все статьи
Дикой и Кабаниха (исключение в русском купечестве или они типичны?)
Изображение мира московского купечества в комедии Свои люди - сочтемся!
Мир героев Островского
В чем двойной смысл заглавия драмы А. Н. Островского «Гроза»?
Дикой и Кабаниха — основные черты самодурства
Все рефераты и сочинения
Барстоу Стэн
Никитин Иван Саввич
Полный список электронных библиотек, созданных и поддерживаемых под эгидой Российской Литературной Сети представлен на страницах соответствующих разделов веб-сайта Rulib.net |