Островский Александр Николаевич. Бедность не порок

... Скрестить, упереть в бока,
опустить; уцепиться пальцами за краешек сиденья, положить руки на бедра, или
закинуть их за голову, или сплести пальцы на животе - таковы (со всеми
возможными вариациями и промежуточными стадиями) основные вполне приемлемые
позиции для рук, для ладоней и пальцев, и если я перевожу их из одной в
другую, то данное перемещение не есть проявление нервозности или, по крайней
мере, уже не есть - после первой полудюжины моих с Доктором встреч; это
скорее признание того факта, что, когда перед тобой множество равно желанных
возможностей, ни одна из них, буде ты отдашь ей предпочтение, надолго тебя
не устроит перед лицом остального, равно желанного множества, хотя по
сравнению с любой другой возможностью, если брать по отдельности, она ничуть
не хуже.
Мне вдруг сейчас пришло в голову (то есть в 7.55 вечера, во вторник, 4
октября 1955 года, когда я все это пишу, наверху, в спальном блоке), что
если принять последнее наблюдение за метафору, то как раз и выйдет история
моей жизни в одной фразе - если быть точным, в последнем члене двойного
номинативнопредикативного выражения, являющегося, в свою очередь, второй
независимой частью этого более чем замысловатого сложносочиненного
предложения. Ну, убедились, я и в самом деле преподавал грамматику.
Оно, в общем-то, и не предполагалось, что вы будете чувствовать себя
свободно в Комнате Директив и Консультаций, потому что, в конце концов, вы
приходили сюда не расслабляться, а за советом. Чувствуй вы себя совершенно
свободно, советы Доктора вы стали бы принимать этак между делом, с ленцой,
вроде как завтрак, который вам приносит в постель облаченный в ливрею слуга,
то есть излишне критично - это взяв, а то отодвинувши в сторону, и ели бы
столько, сколько вам хочется, не больше и не меньше...