А. Н. Островский: биографическая справка
П. Морозов.
Островский, Александр Николаевич - знаменитый драматический писатель.
Родился 31 марта 1823 г. в Москве, где его отец служил в гражданской
палате, а затем занимался частной адвокатурой. Матери Островский лишился
еще в детстве и никакого систематического образования не получил. Все его
детство и часть юности прошли в самом центре Замоскворечья, бывшего в ту
пору, по условиям своей жизни, совершенно особым миром. Этот мир населил
его воображение теми представлениями и типами, которые он впоследствии
воспроизвел в своих комедиях. Благодаря большой библиотеке отца Островский
рано ознакомился с русской литературой и почувствовал наклонность к
писательству; но отец непременно хотел сделать из него юриста. Окончив
гимназический курс, Островский поступил на юридический факультет
Московского университета. Окончить курс ему не удалось вследствие какого-то
столкновения с одним из профессоров. По желанию отца, он поступил на службу
писцом, сначала в совестный, потом - в коммерческий суд. Этим и определился
характер первых его литературных опытов; в суде он продолжал наблюдения над
знакомыми ему с детства своеобразными замоскворецкими типами,
напрашивавшимися на литературную обработку. К 1846 г. им было уже написано
много сцен из купеческого быта, и задумана комедия: "Несостоятельный
должник" (впоследствии - "Свои люди - сочтемся"). Небольшой отрывок из этой
комедии был напечатан в Љ 7 "Московского Городского Листка" 1847 г.; под
отрывком поставлены буквы: "А. О." и "Д. Г.", то есть А. Островский и
Дмитрий Горев. Последний был провинциальный актер (настоящая фамилия -
Тарасенков), автор двух-трех пьес, уже игранных на сцене, случайно
познакомившийся с Островским и предложивший ему свое сотрудничество. Оно не
пошло дальше одной сцены, а впоследствии послужило для Островского
источником большой неприятности, так как дало его недоброжелателям повод
обвинять его в присвоении чужого литературного труда. В Љ 60 и 61 той же
газеты явилось, без подписи, другое, уже вполне самостоятельное
произведение Островского - "Картины московской жизни. Картина семейного
счастья". Эти сцены были перепечатаны, в исправленном виде и с именем
автора, под заглавием: "Семейная картина", в "Современнике" 1856 г., Љ 4.
"Семейную картину" сам Островский считал своим первым печатным
произведением и именно с нее вел начало своей литературной деятельности.
Самым памятным и дорогим днем своей жизни он признавал 14 февраля 1847 г.:
в этот день он посетил С.П. Шевырева и, в присутствии А.С. Хомякова,
профессоров, писателей, сотрудников "Московского Городского Листка", прочел
эту пьесу, явившуюся в печати месяц спустя. Шевырев и Хомяков, обнимая
молодого писателя, приветствовали его драматический талант. "С этого дня, -
говорит Островский, - я стал считать себя русским писателем и уже без
сомнений и колебаний поверил в свое призвание". Он пробовал силы также и в
повествовательном роде, в фельетонных рассказах из замоскворецкого быта. В
том же "Московском Городском Листке" (Љ 119 - 121) напечатан один из этих
рассказов: "Иван Ерофеич", с общим заглавием: "Записки замоскворецкого
жителя"; два другие рассказа той же серии: "Сказание о том, как квартальный
надзиратель пускался в пляс, или От великого до смешного один только шаг",
и "Две биографии" остались ненапечатанными, а последний даже не был
окончен. К концу 1849 г. была уже написана комедия под заглавием:
"Банкрут". Островский читал ее своему университетскому товарищу А.Ф.
Писемскому; в это же время он познакомился со знаменитым артистом П.М.
Садовским, который увидел в его комедии литературное откровение и стал
читать ее в разных московских кружках, между прочим - у графини Е.П.
Ростопчиной, у которой обычно собирались молодые писатели, только что
начинавшие тогда свою литературную деятельность (Б.Н. Алмазов, Н.В. Берг,
Л.А. Мей, Т.И. Филиппов, Н.И. Шаповалов, Е.Н. Эдельсон). Все они находились
в близких, дружеских отношениях с Островским еще со времен его
студенчества, и все приняли предложение Погодина работать в обновленном
"Москвитянине", составив так называемую "молодую редакцию" этого журнала.
Вскоре выдающееся положение в этом кружке занял Аполлон Григорьев,
выступивший провозвестником самобытности в литературе и ставший горячим
защитником и хвалителем Островского, как представителя этой самобытности.
Комедия Островского, под измененным заглавием: "Свои люди - сочтемся",
после долгих хлопот с цензурой, доходивших до обращения к самым высшим
инстанциям, была напечатана во 2-й мартовской книге "Москвитянина" 1850 г.,
но не разрешена к представлению; цензура не позволяла даже и говорить об
этой пьесе в печати. На сцене она явилась только в 1861 г., с переделанным
против напечатанного окончанием. Вслед за этой первой комедией Островского
в "Москвитянине" и других журналах ежегодно стали появляться и другие его
пьесы: в 1850 г. - "Утро молодого человека", в 1851 г. - "Неожиданный
случай", в 1852 г. - "Бедная невеста", в 1853 г. - "Не в свои сани не
садись" (первая из пьес Островского, попавшая на сцену Московского Малого
театра, 14 января 1853 г.), в 1854 г. - "Бедность не порок", в 1855 г. -
"Не так живи, как хочется", в 1856 г. - "В чужом пиру похмелье". Во всех
этих пьесах Островский явился изобразителем таких сторон русской жизни,
которые до него почти вовсе не затрагивались литературой и совершенно не
воспроизводились на сцене. Глубокое знание быта изображаемой среды, яркая
жизненность и правда изображения, своеобразный, живой и красочный язык,
отчетливо отражающий в себе ту настоящую русскую речь "московских
просвирен", учиться которой Пушкин советовал русским писателям - весь этот
художественный реализм со всей простотой и искренностью, до которых не
поднимался даже Гоголь, был встречен в нашей критике одними с бурным
восторгом, другими - с недоумением, отрицанием и насмешками. В то время как
А. Григорьев, провозглашая себя "пророком Островского", неустанно твердил,
что в произведениях молодого драматурга нашло выражение "новое слово" нашей
литературы, именно - "народность", критики прогрессивного направления
укоряли Островского за тяготение к допетровской старине, к
"славянофильству" погостинского толка, видели в его комедиях даже
идеализацию самодурства, называли его "гостинодворским Коцебу".
Чернышевский резко отрицательно отнесся к пьесе "Бедность не порок",
усмотрев в ней какую-то сентиментальную слащавость в изображении
беспросветного, якобы "патриархального", быта; другие критики негодовали на
Островского за то, что он возводит на степень "героев" какие-то чуйки и
сапоги бутылками. Свободная от эстетической и политической предвзятости
театральная публика бесповоротно решила дело в пользу Островского.
Талантливейшие московские актеры и актрисы - Садовский, С. Васильев,
Степанов, Никулина-Косицкая, Бороздина и другие, - принужденные до тех пор
выступать, за единичными исключениями, или в пошлых водевилях, или в
переделанных с французского ходульных мелодрамах, написанных, к тому же,
варварским языком, сразу почувствовали в пьесах Островского веяние живой,
близкой и родной им русской жизни и отдали все свои силы правдивому ее
изображению на сцене. И театральная публика увидела в исполнении этих
артистов действительно "новое слово" сценического искусства - простоту и
естественность, увидела людей, живущих на сцене без всякого притворства.
Своими произведениями Островский создал школу настоящего русского
драматического искусства, простого и реального, настолько же чуждого
вычурности и аффектации, насколько чужды ей все великие произведения нашей
литературы. Эта его заслуга была прежде всего понята и оценена в
театральной среде, наиболее свободной от предвзятых теорий. Когда в 1856
г., по мысли великого князя Константина Николаевича, состоялась
командировка выдающихся литераторов для изучения и описания различных
местностей России в промышленном и бытовом отношениях, Островский взял на
себя изучение Волги от верховьев до Нижнего. Короткий отчет об этой поездке
появился в "Морском Сборнике" 1859 г., полный - остался в бумагах автора и
впоследствии (1890) был обработан С.В. Максимовым, но до сих пор остается
ненапечатанным. Несколько месяцев, проведенных в непосредственной близости
к местному населению, дали Островскому много живых впечатлений, расширили и
углубили знание русского быта в его художественном выражении - в метком
слове, песне, сказке, историческом предании, в сохранявшихся еще по
захолустьям нравах и обычаях старины. Все это отразилось в позднейших
произведениях Островского и еще более упрочило их национальное значение. Не
ограничиваясь жизнью замоскворецкого купечества, Островский вводит в круг
действующих лиц мир крупного и мелкого чиновничества, а затем и помещиков.
В 1857 г. написаны "Доходное место" и "Праздничный сон до обеда" (первая
часть "трилогии" о Бальзаминове; две дальнейшие части - "Свои собаки
грызутся, чужая не приставай" и "За чем пойдешь, то и найдешь", - появились
в 1861 г.), в 1858 г. - "Не сошлись характерами" (первоначально написано в
виде повести), в 1859 г. - "Воспитанница". В том же году появились два тома
сочинений Островского, в издании графа Г.А. Кушелева-Безбородко. Это
издание и послужило поводом для той блестящей оценки, которую дал
Островскому Добролюбов и которая закрепила за ним славу изобразителя
"темного царства". Вчитываясь теперь, по истечении полувека, в статьи
Добролюбова, мы не можем не видеть их публицистического характера. Сам
Островский по своей природе был вовсе не сатирик, даже почти не юморист; с
истинно эпической объективностью, заботясь только о правде и жизненности
изображения, он "спокойно зрел на правых и виновных, не ведая ни жалости,
ни гнева" и нимало не скрывая своей любви к простому "русачку", в котором
даже среди уродливых проявлений быта всегда умел находить те или иные
привлекательные черты. Островский и сам был таким "русачком", и все русское
находило в его сердце сочувственный отзвук. По собственным его словам, он
заботился прежде всего о том, чтобы показать на сцене русского человека:
"пусть видит себя и радуется. Исправители найдутся и без нас. Чтобы иметь
право исправлять народ, надо ему показать, что знаешь за ним и хорошее".
Добролюбов, впрочем, не думал навязывать Островскому определенных
тенденций, а просто пользовался его пьесами, как правдивым изображением
русской жизни, для собственных, вполне самостоятельных заключений. В 1860
г. явилась в печати "Гроза", вызвавшая вторую замечательную статью
Добролюбова ("Луч света в темном царстве"). В этой пьесе отразились
впечатления поездки на Волгу и, в частности, посещение автором Торжка. Еще
более ярким отражением волжских впечатлений явилась напечатанная в Љ 1
"Современника" 1862 г. драматическая хроника: "Козьма Захарьич
Минин-Сухорук". В этой пьесе Островский впервые взялся за обработку
исторической темы, подсказанной ему как нижегородскими преданиями, так и
внимательным изучением нашей истории XVII века. Чуткому художнику удалось
подметить в мертвых памятниках живые черты народного быта и в совершенстве
овладеть языком изучаемой эпохи, на котором он и впоследствии, ради шутки,
писал целые письма. "Минин", получивший одобрение государя, был, однако,
запрещен драматической цензурой и мог появиться на сцене только 4 года
спустя. На сцене пьеса не имела успеха вследствие своей растянутости и не
всегда удачного лиризма, но критика не могла не заметить высокого
достоинства отдельных сцен и фигур. В 1863 г. Островский напечатал драму из
народной жизни: "Грех да беда на кого не живет" и затем снова вернулся к
картинам Замоскворечья в комедиях: "Тяжелые дни" (1863) и "Шутники" (1864).
В то же время он был занят обработкой начатой еще во время поездки на Волгу
большой пьесы в стихах, из жизни XVII века. Она появилась в Љ 1
"Современника" 1865 г. под заглавием: "Воевода, или Сон на Волге". Эта
превосходная поэтическая фантазия, нечто вроде драматизированной былины,
заключает в себе ряд ярких бытовых картин давно минувшего, сквозь дымку
которого чувствуется во многих местах близость к быту, и доныне еще не
отошедшему всецело в прошедшее. Волжскими же впечатлениями навеяна и
комедия "На бойком месте", напечатанная в Љ 9 "Современника" 1865 г. С
половины 60-х годов Островский усердно занялся историей Смутного времени и
вступил в оживленную переписку с Костомаровым, изучавшим в то время ту же
эпоху. Результатом этой работы были две напечатанные в 1867 г.
драматические хроники: "Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский" и "Тушино". В
Љ 1 "Вестнике Европы" 1868 г. появилась еще историческая драма, из времен
Ивана Грозного, "Василиса Мелентьева", написанная в сотрудничестве с
директором театров Гедеоновым. С этого времени начинается ряд пьес
Островского, написанных, по его выражению, в "новой манере". Их предметом
служит изображение уже не купеческого и мещанского, а дворянского быта: "На
всякого мудреца довольно простоты", 1868; "Бешеные деньги", 1870; "Лес",
1871. Вперемежку с ними идут и бытовые комедии "старой манеры": "Горячее
сердце" (1869), "Не все коту масленица" (1871), "Не было ни гроша, да вдруг
алтын" (1872). В 1873 г. написаны две пьесы, занимающие среди произведений
Островского особое положение: "Комик XVII столетия" (к 200-летию русского
театра) и драматическая сказка в стихах "Снегурочка", одно из
замечательнейших созданий русской поэзии. В дальнейших своих произведениях
70-х и 80-х годов Островский обращается к быту различных слоев общества - и
дворянского, и чиновничьего, и купеческого, причем в последнем отмечает
перемены воззрений и обстановки, вызванные требованиями новой русской
жизни. К этому периоду деятельности Островского относятся: "Поздняя любовь"
и "Трудовой хлеб" (1874), "Волки и овцы" (1875), "Богатые невесты" (1876),
"Правда - хорошо, а счастье лучше" (1877), "Последняя жертва" (1878),
"Бесприданница" и "Добрый барин" (1879), "Сердце не камень" (1880),
"Невольницы" (1881), "Таланты и поклонники" (1882), "Красавец-мужчина"
(1883), "Без вины виноватые" (1884) и, наконец, последняя, слабая по
замыслу и исполнению, пьеса: "Не от мира сего" (1885). Кроме того,
несколько пьес написано Островским в сотрудничестве с другими лицами: с
Н.Я. Соловьевым - "Женитьба Белугина" (1878), "Дикарка" (1880) и "Светит да
не греет" (1881); с П.М. Невежиным - "Блажь" (1881). Островскому
принадлежит также целый ряд переводов иностранных пьес: "Усмирение
своенравной" Шекспира (1865), "Великий банкир" Итало Франки (1871),
"Заблудшие овцы" Теобальдо Чикони (1872), "Кофейная" Гольдони (1872),
"Семья преступника" Джакометти (1872), переделка с французского "Рабство
мужей" и, наконец, перевод 10 интермедий Сервантеса, изданных отдельно в
1886 г. Оригинальных пьес им написано всего 49. Все эти пьесы дают
замечательную по своей жизненности и правдивости галерею самых
разнообразных русских типов, со всеми особенностями их повадки, языка и
характера. В отношении собственно драматической техники и композиции пьесы
Островского нередко слабы: художник, глубоко правдивый по своей природе, и
сам сознавал свое бессилие в изобретении сюжета, в расположении завязки и
развязки; он говорил даже, что "драматург и не должен придумывать, что
случилось; его дело - написать, как это случилось или могло случиться; тут
вся его работа; при обращении внимания в эту сторону у него явятся живые
люди и сами заговорят". Рассуждая о своих пьесах с этой точки зрения,
Островский сознавался, что у него самое трудное дело - "выдумка", потому
что всякая ложь ему противна; но без этой условной лжи драматическому
писателю обойтись невозможно. То "новое слово" Островского, за которое так
горячо ратовал Аполлон Григорьев, по существу своему заключается не столько
в "народности", сколько в правдивости, в непосредственном отношении
художника к окружающей его жизни с целью вполне реального ее
воспроизведения на сцене. В этом направлении Островский сделал дальнейший
шаг вперед по сравнению с Грибоедовым и Гоголем и надолго утвердил на нашей
сцене ту "натуральную школу", которая при начале его деятельности уже
господствовала в других отделах нашей литературы. Талантливый драматург,
поддержанный не менее талантливыми артистами, вызвал соревнование в своих
сверстниках, пошедших тем же путем: драматургами однородного направления
явились Писемский, А. Потехин и другие, менее заметные, но в свое время
пользовавшиеся заслуженным успехом писатели. Всей душой преданный театру и
его интересам, Островский уделял немало времени и труда также и
практическим заботам о развитии и усовершенствовании драматического
искусства и об улучшении материального положения драматических авторов. Он
мечтал о возможности преобразовать художественный вкус артистов и публики и
создать театр-школу, одинаково полезную как для эстетического воспитания
общества, так и для подготовки достойных деятелей сцены. Среди всевозможных
огорчений и разочарований он оставался до конца жизни верен этой заветной
своей мечте, осуществлением которой отчасти явился созданный им в 1866 г. в
Москве Артистический кружок, давший впоследствии московской сцене многих
талантливых деятелей. Вместе с тем Островский заботился об облегчении
материального положения русских драматургов: его трудами образовано
Общество русских драматических писателей и оперных композиторов (1874),
бессменным председателем которого он оставался до самой своей смерти.
Вообще, к началу 80-х годов, Островский прочно занял место вождя и учителя
русской драмы и сцены. Усиленно работая в учрежденной в 1881 г. при
дирекции Императорских театров комиссии "для пересмотра законоположений по
всем частям театрального управления", он добился многих преобразований,
значительно улучшивших положение артистов и давших возможность более
целесообразной постановки театрального образования. В 1885 г. Островский
был назначен заведующим репертуарной частью московских театров и
начальником театрального училища. Здоровье его, к этому времени уже
пошатнувшееся, не отвечало тем широким планам деятельности, какие он себе
ставил. Усиленная работа быстро истощила организм; 2 июня 1886 г.
Островский скончался в своем костромском имении Щелыкове, не успев
осуществить своих преобразовательных предположений.
Сочинения Островского издавались много раз; последнее и более полное
издание - товарищества "Просвещение" (СПб., 1896 - 97, в 10 томах, под
редакцией М.И. Писарева и с биографическим очерком И. Носова). Отдельно
изданы "Драматические переводы" (М., 1872), "Интермедия Сервантеса" (СПб.,
1886) и "Драматические сочинения А. Островского и Н. Соловьева" (СПб.,
1881). Для биографии Островского важнейшим трудом является книга
французского ученого J. Patouillet "O. et son theatre de moeurs russes"
(Париж, 1912), где указана и вся литература об Островском. См. воспоминания
С.В. Максимова в "Русской Мысли" 1897 г. и Кропачева в "Русском Обозрении"
1897; И. Иванов "А.Н. Островский, его жизнь и литературная деятельность"
(СПб., 1900). Лучшие критические статьи об Островском написаны Аполлоном
Григорьевым (в "Москвитянине" и "Времени"), Эдельсоном ("Библиотека для
Чтения", 1864), Добролюбовым ("Темное царство" и "Луч света в темном
царстве") и Боборыкиным ("Слово", 1878). - Ср. также книги А.И. Незеленова
"Островский в его произведениях" (СПб., 1888), и Ор. Ф. Миллера "Русские
писатели после Гоголя" (СПб., 1887).
Оригинальный текст книги: Библиотека Максима Мошкова.
|
