Островский Александр Николаевич. Вильям Шекспир. Усмирение своенравной

(The Taming of the Shrew)

Комедия в пяти действиях В. Шекспира

Перевод с английского

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Баптиста, богатый падуанский дворянин.
Винченцио, старый дворянин из Пизы.
Люченцио, сын его, влюбленный в Бьянку.
Петручио, дворянин веронский, жених Катарины.

Гремио |
} женихи Бьянки.
Гортензио |


Транио |
} слуги Люченцио.
Биондело |

Грумио |
} слуги Петручио.
Куртис |

Старый педант, представляющий Винченцио.

Катарина |
} Дочери Баптисты.
Бьянка |

Вдова.
Портной и разносчик.
Слуги Баптисты и Петручио.

Действие происходит частью в Падуе, частью в загородном доме Петручио.


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА В ПРОЛОГЕ:

Лорд.
Христофор Сляй, пьяный медник.
Хозяйка.
Паж.
Актеры.
Охотники и слуги, сопровождающие лорда.


ПРОЛОГ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

У дверей кабачка. Пустынная местность.
Входят хозяйка и Сляй.

Сляй

Ей-богу, я тебя отдую.

Хозяйка

В колодки бы тебя, мошенника!

Сляй

Ах ты, сволочь! Сляи никогда не были мошенниками; справься со старыми
летописями: мы пришли в Англию с Ричардом Завоевателем. Поэтому - paucas
pallabris {поменьше слов. - Сляй коверкает испанский язык; правильно: pocas
palabras.}; пускай все идет своим чередом! sessa! {довольно!}

Хозяйка

Так ты не заплатишь мне за разбитую посуду?

Сляй

Ни денежки. Ступай, ради святого Иеронима, ложись в холодную постель и
погрейся там.

Хозяйка

Ну, так хорошо же, я знаю средство: я приведу десятского. (Уходит.)

Сляй

Хоть десятского, хоть сотского, хоть тысяцкого: я знаю, что отвечать по
закону. Я, братец, ни на вершок не сдвинусь с места! Пусть их приходят на
здоровье. (Ложится на землю и засыпает.)

Слышен звук охотничьих рогов.
Входят лорд в охотничьем платье, слуги и охотники.

Лорд

Ты, доезжачий, береги собак-то!
Веселый - гончий выбился из сил;
А Злобного сосворить бы с Горланом.
А видел ты, как Серебро махнул
В углу у тына уж остывшим следом?
Давай мне двадцать фунтов - не продам.

1-й охотник

Ну, право, лорд, Звонок ничем не хуже:
Он лаял, даже потерявши след,
И находил его опять два раза.
Поверьте, лорд, он - лучшая собака.

Лорд

Ты, братец, глуп. Будь Эхо побыстрей -
Он стоил бы двенадцати Звонков.
Корми их лучше, вообще заботься:
Мы завтра тоже едем на охоту.

1-й охотник

Не беспокойтесь, лорд.

Лорд

А это что?
Мертвец иль пьяный? Дышит, посмотри-ка!

2-й охотник

Он дышит, лорд. Но, не нагрейся пивом,
В такой постели крепко не заснуть бы.

Лорд

Беспутный скот: разлегся, как свинья.
Ужасна смерть; подобие же - гнусно.
Ребята, надо пошутить с пьянчугой!
Что, если б вы снесли его в постель,
Да в тонкое белье - на пальцы перстни,
К кровати ближе добрую закуску,
А подле - слуги. Нищий наш, проснувшись,
Я думаю, себя-то не узнает?

1-й охотник

Да, непременно. Верьте, не узнает.

2-й охотник

Вот странное-то будет пробужденье!

Лорд

Мечтаньем, сном покажется ему.
Берите ж и ведите шутку тоньше:
Снесите тихо в лучший мой покой;
Развесьте соблазнительных картинок;
Башку ему водой обмойте теплой;
Смолой пахучей надушите в спальне.
Готовьте музыку - и лишь проснется,
Чтоб издавала сладостные звуки.
Лишь рот разинет - все вы в струнку живо
И с низким и почтительным поклоном
Скажите: "Что угодно вашей чести?"
Тот с тазом стой серебряным, наполнив
Его цветами; с розовой водой
Другой кувшин неси; салфетку третий -
Мол, "не угодно ль вашей чести мыться?"
Один внесет роскошные одежды
И спросит: "Что надеть угодно будет?"
Другие скажут про собак, про коней
И что его болезнь жену печалит.
Сказать ему, что он с ума сходил,
А вспомнит, кто он - говорить, что бредит,
Что он не кто другой, а славный лорд.
Устройте это хорошенько, братцы!
Отличная у нас забава будет,
Коль вы скромн_е_нько дело поведете.

1-й охотник

Милорд, поверьте, мы сыграем роли
С такою скромностью, что он поверит,
Что он тот самый, как ему сказали.

Лорд

Берите же, несите полегоньку -
И по местам, лишь только он проснется.

Сляя уносят. Трубы.

Что там за трубы - погляди поди!
Уж, верно, лорд какой-нибудь желает
Здесь отдохнуть, проездивши весь день.

Входит слуга.

Лорд

Ну, кто же?

Слуга

С позволенья вашей чести,
Актеры предлагают вам услуги.

Лорд

Ну, пусть они войдут.

Входят актеры.

Лорд

Здорово, братцы!

Актеры

Благодарим покорно вашу милость.

Лорд

Хотите вы здесь на ночь оставаться?

Актеры

Угодно ль вам, а мы служить готовы.

Лорд

Я рад. Мне помнится, вот этот парень
Играл однажды фермерского сына.
Ты волочился, помнишь, за дворянкой.
Забыл, как звать тебя, но в этой роли
Играл ты просто и с большим талантом.

1-й актер

Вы говорить изволите про Сото.

Лорд

Да, правда. Ты сыграл его отлично.
Как раз вы во-время ко мне попали,
Тем более что я придумал шутку,
В которой вы мне можете помочь.
Вы будете играть пред важным лордом;
Но я боюсь, друзья, за вашу скромность,
Что, видя странные его поступки, -
Он никогда не видывал театра, -
Вы не удержите себя от смеха
И тем его обидите; вы знайте,
Что он рассердится при вашем смехе.

1-й актер

Не бойтесь, ваша честь, не засмеемся,
Будь он чудак, забавнейший на свете.

Лорд

Эй, малый, проведи их до буфета
И угости как можно порадушней!
Что есть у нас - давай им без отказу.

Актеры и один из слуг уходят.

А ты скажи пажу Варфоломею,
Чтоб одевался в женскую одежду;
Когда ж оденется, веди к пьянчуге,
Зови "madame" и будь с ним поучтивей,
Скажи, что если заслужить он хочет
Любовь мою, чтоб вел себя важнее;
Как замечал он в благородных дамах,
Как те ведут себя перед мужьями,
И он бы так же обходился с пьяным.
Пусть скажет нежным голосом, учтиво:
"Что приказать угодно вашей чести,
Чтобы могла я, нежная супруга,
Исполнить долг и доказать любовь?"
Пусть, нежно обнимая и целуя,
И голову склонив к нему на грудь,
Он проливает радостные слезы,
Что муж избавился от той болезни,
В которой он считал себя напрасно
Два семилетия беднейшим нищим.
А если мальчик не имеет женской
Способности когда угодно плакать,
Головка луку очень помогает;
В платок его припрятать хорошенько,
Тогда глаза заплачут поневоле.
Смотри же, кончи поскорей, как можно,
Потом еще получишь приказанье.

Слуга уходит.

Я знаю, мальчик очень ловко примет
И женский вид, и поступь, и наружность.
Послушать бы, как пьяницу он будет
Звать мужем; как от смеха удержаться
Стараться будут люди, угождая
Почтительно простому мужику.
Пойду еще их поучу: со мною
Они умерят лишнюю веселость,
А то, пожалуй, выйдут из границ.
(Уходит.)


СЦЕНА ВТОРАЯ

Спальня в доме лорда.
Сляй - неодетый; кругом слуги: один держит платье, другие - таз, рукомойник
и принадлежности. Входит лорд, одетый слугою.

Сляй

О, ради бога, кружку пива мне!

1-й слуга

Вам не угодно ль сладкого вина?

2-й слуга

Варенья вашей чести не угодно ль?

3-й слуга

Какое платье вам надеть угодно?

Сляй

Я Христофор Сляй - не зовите меня ни лордом, ни вашей честью. Я в жизни
моей не пил сладкого вина, а что касается варенья, то дайте мне варенья из
говядины. Не спрашивайте меня никогда, какое платье я надену, потому что у
меня кафтанов не больше, чем спин, чулок столько, сколько икр, а башмаков -
сколько ног; да еще иногда ног бывает больше, а то так башмаки такие, что
сквозь них пальцы видны.

Лорд

О небо, прекрати его безумство!
Могучий лорд известнейшего рода,
С таким владением, с таким почетом -
И о себе так низко помышляет!

Сляй

Что такое? Вы хотите свести меня с ума. Разве я не Христофор Сляй, сын
старого Сляя из Буртонской пустыни, родом разносчик, по воспитанию
чесальщик, по обстоятельствам вожак медведей, а теперь медник? Спросите
Мариану Гаккет, толстую целовальничиху в Винкоте, знает ли она меня. Если
она не считает за мной четырнадцати пенсов за варникское пиво, то считайте
меня самым лживым мерзавцем во всем христианстве. Не околдован же я! Вот...

1-й слуга

Вот это и печалит вашу леди.

2-й слуга

Вот оттого и слуги ваши плачут.

Лорд

Вот отчего не ездят к вам родные,
Испуганные вашим сумасбродством.
Вы вспомните свое происхожденье,
Возьмите, лорд, ваш прежний образ мыслей
И прогоните эти сны пустые.
Взгляните, лорд: готовы ваши слуги -
Все по местам, ждут вашего кивка.
Вам музыки? Так слушайте - играет
Сам Аполлон, и соловьи поют.

Музыка.

Угодно спать? - проводим вас в постелю,
Которая и мягче и покойней
Семирамиды сладострастных лож.
Гулять угодно? - мы цветы рассыплем;
Кататься? - на коня седло наденем
И с жемчугами золотыми сбрую.
Поехать с соколом? - они готовы
И понесутся жаворонков выше.
Охотиться? - собаки громким лаем
Наполнят воздух, а пещеры - эхом.

1-й слуга

Гонять зверей? - борзые ваши скоры,
Быстрей оленей, легче диких коз.

2-й слуга

Картины любите? - мы вам покажем
Над ручейком журчащим Адониса
И Цитер_е_ю в гибком тростнике,
Который движется ее дыханьем,
Как на игривом ветерке осока.

Лорд

Покажем Ио: нежная девица
Взята обманом и обольщена.
Написано так живо, как на деле.

3-й слуга

Иль Дафну, как бежит в лесу тернистом;
Вот кажется, что брызнет кровь из ног, -
И плачет Аполлон при этом виде:
Так живо писаны и кровь, и слезы.

Лорд

Вы знатный лорд, и ничего другого.
У вас жена красивее гораздо
Других всех женщин в этот век упадка.

1-й слуга

Покуда слезы о болезни вашей
Еще лица ее не наводняли,
Она была прекрасней всех на свете,
Да и теперь едва ль кому уступит.

Сляй

Я лорд? и у меня жена такая?
Или я грежу? иль я прежде грезил?
Нет, я не сплю: я слышу, говорю,
Я чую запах, осязаю ложе.
Ей-богу, я и в самом деле лорд.
Не медник же, не Христофор же Сляй!
Так приведите на глаза супругу
И все ж таки подайте кружку пива.

2-й слуга

Угодно вашей чести вымыть руки?

Слуги подносят таз, рукомойник и полотенце.

О, как мы рады, видя вас здоровым!
О, если б вы опять пришли в себя!
Пятнадцать лет во сне вы проводили
И, просыпаясь, были, как во сне.

Сляй

Пятнадцать лет! Ей-богу, сон недурен;
Но разве я не говорил ни слова?

1-й слуга

Как можно! Только странны были речи.
Вы, лежа в этой комнате прекрасной,
Сказали, будто вас толкали в шею
На улицу, ругалися с хозяйкой
И в суд ее потребовать хотели;
Что у нее посуда без печатей;
Упоминали про Сесилью Гаккет.

Сляй

А, это дочь хозяйки кабачка.

1-й слуга

Ни девка, ни кабак вам неизвестны
И ни один из тех, что называли,
Ни Стефан Сляй, ни старый Джон Напс-Грис,
Ни Питер Торф, ни Генри Пимпернель
И больше двадцати имен подобных.
Их нет на свете, и никто не знает.

Сляй

Я поправляюсь - ну и слава богу!

Все

Аминь.

Сляй
(слуге)

Спасибо. И тебе не будет хуже.

Входит паж в женском платье.

Паж

Здоровье ваше, благородный лорд?

Сляй

Да ничего, кругом еды довольно.
А где ж жена?

Паж

Здесь, благородный лорд. Что вам угодно?

Сляй

Вы мне жена, а не зовете мужем.
Для слуг я точно лорд, а вам - хозяин.

Паж

Владыка мой и муж, муж и владыка,
Я ваша всепокорная жена.

Сляй

Да, знаю. А как звать-то их?

Лорд

Madame.

Сляй

Да как мадам-то? Элис или Джен?

Лорд

Madame - и только: так зовут все лорды.

Сляй

Мадам жена, вот говорят - я грезил
И спал без малого пятнадцать лет.

Паж

Мне это время з_а_ тридцать казалось,
Изгнаннице супружеского ложа.

Сляй

Уж это слишком! Слуги, нас оставьте!
Так раздевайтесь и ложитесь рядом.

Паж

О трижды благородный лорд, прошу вас
Меня уволить на одну-две ночи
Или хоть только до заката солнца.
Мне доктора велели непременно,
Чтоб не подвергнуть вас болезни прежней,
Чтоб я не разделяла с вами ложа.
Надеюсь, извинительна причина.

Сляй

Ну, в настоящем положении мне довольно трудно ждать; но мне не хотелось
бы впасть в прежнюю болезнь, поэтому подождем, несмотря на нашу плоть и
кровь.

Входит слуга.

Слуга

Актеры, слыша, будто вам полегче,
Пришли сыграть веселую пиесу -
Так приказали ваши доктора,
Заметя, что печаль вам кровь сгущает,
А скука к помешательству ведет;
Они советуют игру послушать
И праздному веселью отдаваться,
Что бережет и продолжает жизнь.

Сляй

Хорошо, пускай играют. Что это, рождественский фарс или скоморошество?

Паж

Нет, их материя повеселее.

Сляй

Какая же матерья - скатерть, что ли?

Паж

Какая-то история, милорд.

Сляй

Ну, поглядим! Мадам жена, со мной садитесь.
Раз в жизни молоды. Пусть будет то, что будет.

Садятся.


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Падуя. Площадь.
Входят Люченцио и Транио.

Люченцио

Ты знаешь, Траньо, следуя желанью
Увидеть Падую, наук питомник,
В цветущую Ломбардию я прибыл,
Веселый сад Италии великой.
Любовь и позволение отца,
Его согласие с моим желаньем,
Твое сообщество, слуга мой верный,
Испытанный, напутствием служили
В моей дороге; здесь мы поселимся
И в добрый час занятия начнем.
Я свет увидел в Пизе, знаменитой
Гражд_а_нами почтенными, и там же
Живет отец, богач из первых в мире,
Винченцио, из рода Бентиволи.
Винченцьо сын, воспитанник Флоренцьи,
Обязан оправдать его надежды
И добрыми делами увенчать
Его богатство. С этой целью, Траньо,
Решился я своих занятий время
Ученью добродетели отдать
И мудрости, которая нас учит
Чрез добродетель счастья достигать.
Что скажешь ты? Я в Падую приехал,
Покинув Пизу, как пловец отважный,
Который в глубь летит из мелководья,
Чтобы полнее жажду утолить.

Транио

Mi perdonate {Простите меня.}, мой синьор. Я тоже
Согласен с вами; даже очень рад,
Что вы решились мудрости сладчайшей
Всей сладостью насытиться; однако
Остережемся, добрый мой синьор,
Чтоб, нравственную мудрость изучая.
Не сделаться из стоиков - столбами,
Чтоб, Аристотелю вполне отдавшись,
Овидия проклятью не предать.
О логике с друзьями рассуждайте,
Риторику пускайте в разговоры
Обыкновенные. Одушевляйте
Поэзией и музыкой себя,
А метафизикой - без принужденья;
И математикой вы занимайтесь:
Что неприятно, то и неполезно.
Ну, словам, нужно веселей учиться.

Люченцио

Спасибо, Траньо: твой совет хорош.
Будь Бионделло здесь, уж мы давно бы
Устроились и наняли квартиру
Приличную, чтоб принимать друзей,
Которых в Падуе приобрету я.
Постой! Гляди, что за люди подходят?

Транио

Не выслал ли их город к нам для встречи?

Отходят.
Входят Баптиста, Катарина, Бьянка, Гремио и Гортензио.

Баптиста

Нет, господа, вы мне не докучайте!
Вы знаете, что я решился твердо
Дочь младшую не выдавать дотоле,
Пока я старшей мужа не найду.
Когда бы вы любили Катарину,
Я, зная вас, с охотой бы дозволил
Ухаживать за ней, как вам угодно.

Гремио

Ухаживать? Ее бы - уходить!
Нет, для меня она сурова очень.
А вот Гортензьо - не возьмет ли он?

Катарина

Скажите мне, какая вам охота
Меня приманкой ставить женихам?

Гортензио

Да, женихам, да только что не вашим.
Вот если б вы милей, любезней были...

Катарина

Нет, вы, синьор, меня не опасайтесь.
Вы далеки от сердца моего;
А будь вы близки, я б похлопотала,
Чтоб голову вам стулом причесать
И, как шуту, вам рожу расписать.

Гортензио

Господь храни от дьявола такого!

Гремио

Да и меня помилуй бог!

Транио

Смотрите-ка, да это презабавно!
Она иль дура, или своенравна.

Люченцио

Зато в безмолвии другой мне ясны
Все прелести души ее прекрасной.
Но тише, Траньо!

Транио

Вы правы - тише и любуйтесь молча!

Баптиста

Уж у меня - что сказано, то свято:
За словом дело. Ну, ступай же, Бьянка
К себе в покои. Ты не огорчайся:
Моя любовь к тебе не уменьшится.

Катарина

Овечка кроткая, она заплачет;
О чем заплакать-то, не знает только,

Бьянка

Сестрица, радуйся моей печали.
Вам, батюшка, охотно повинуюсь,
Мне общество заменят лютня, книги:
Я в одиночестве займуся ими.

Люченцио

О Транио, я в ней Минерву слышу!

Гортензио

Синьор, для нас поступки ваши странны.
Мне очень больно, что любовью нашей
Мы огорченье доставляем Бьянке.

Гремио

Как, запереть ее, синьор? За что же?
За дьявола? За злой язык одной
Наказывать другую?

Баптиста

Успокойтесь.
Мое решенье будет неизменно.
Поди, дитя.

Бьянка уходит.

Поверьте мне, она со всей любовью
Поэзией и музыкой займется.
Я приглашу учителей, способных
Образовать их юность. Если вы,
Гортензио и Гремио, найдете
Такого человека, то пришлите.
Я знающему буду очень рад
И ничего не пожалею, только б
Образовать прилично дочерей.
Прощайте! Ты останься, Катарина,
А я пойду да потолкую с Бьянкой.
(Уходит.)

Катарина

Ну как же! Вот еще! И я пойду. Вот мило!
Так временем моим располагать, как будто
Не знаю я, что делать, что не делать! Га!
(Уходит.)

Гремио

Поди хоть к чертовой бабушке! Ты так мила, что никто тебя удерживать не
захочет. Любовь наша не так горяча, Гортензио, чтоб нам дуть на пальцы.
Попостимся. Пирог не доспел еще с обеих сторон. Прощайте. Как бы то ни было,
я так люблю прекрасную Бьянку, что отыщу человека, способного преподавать
предметы, изучение которых ей нравится, и пошлю его к отцу ее.

Гортензио

Я сам хочу то же сделать, синьор Гремио. Но позвольте еще одно слово.
Хотя соперничество наше и не допускало нас до разговоров, но вот вам мой
совет, касающийся нас обоих: для того, чтоб снова иметь свободный доступ к
прекрасной нашей Бьянке и быть счастливыми соперниками в любви к ней, мы
необходимо должны похлопотать об одном.

Гремио

Позвольте спросить, о чем же?

Гортензио

Да о том, чтобы добыть мужа сестре ее.

Гремио

Какого мужа? Разве чорта?

Гортензио

Нет, мужа, говорю я.

Гремио

А я говорю - чорта! Неужели вы думаете, Гортензио, что, при всем
богатстве отца ее, найдется такой дурак, который женится на аде?

Гортензио

Полноте, Гремио! Из того, что ни вы, ни я не можем выносить ее крика,
еще никак не следует, чтоб не нашлось молодца, который за большое приданое
не побоится взять ее при всех ее недостатках. Стоит только напасть на
такого.

Гремио

Ну, не скажу. Для меня это все равно что взять приданое с условием, что
каждое утро будут тебя сечь у позорного столба.

Гортензио

Оно конечно, что за выбор между гнилыми яблоками! Теперь помеха эта
сблизила нас, потому будем дружны, пока сыщем мужа для старшей дочери
Баптисты и дадим младшей свободу выйти замуж. Тогда опять за дело! О милая
Бьянка! Кто счастливее, тому она и достанется. Кто скачет быстрее, тот
скорее попадает в цель. Что вы скажете на это, синьор Гремио?

Гремио

Я согласен. Я подарил бы лучшую лошадь в Падуе тому, кто осмелился бы
выехать на это сватовство, кто решился бы жениться на ней, разделить с него
ложе и избавить от нее этот дом. Идемте!

Уходят.

Транио
(выходя)

Помилуйте, синьор, возможно ль это,
Чтобы любовь так скоро к вам пристала?

Люченцио

О Транио, пока не испытал,
Я думал сам, что это невозможно.
И вот, пока стоял я беззаботно,
Над беззаботностью всю силу страсти
Узнал. Тебе признаюсь: ты мне близок.
Как Анна королеве карфагенской.
Горю я, Траньо, тлею - я погибну,
Коль не достану этой кроткой девы.
Советуй мне: советовать ты можешь;
Спасай меня: спасать меня ты хочешь.

Транио

Синьор, бранить бы вас теперь, да поздно:
Любви не выбранишь из сердца. Если
Вы так затронуты любовью, вот что:
Redime te captum, quam queas minimo.
{* Выкупи себя из плена как можно дешевле.}

Люченцио

Благодарю. Ну, продолжай! Я вижу,
Ты мне поможешь - ты благоразумен.

Транио

Синьор, глядели на нее вы долго,
А главное-то видели аль нет?


Люченцио

О да! Я в ней такую прелесть видел,
Какой дочь Агенора покорила
Юпитера, когда он берег критский
Коленями своими лобызал.

Транио

И только-то? Вы разве не видали,
Как старшая шумела? Эта буря
Для уха смертного невыносима.

Люченцио

Кораллы уст я видел; благовонным
Ее дыханьем воздух наполнялся:
В ней все божественно, прекрасно было.

Транио

Пора его в себя привесть. Очнитесь,
Синьор! Уж если полюбили вы,
Так ухитритесь, как добыть. Вот дело
Какого рода: старшая сестра
Чертовски зла; пока отец не сбудет
Ее из дома, вашей в девках быть;
А для того, чтобы не докучали
Ей женихи, ее он запер в доме.

Люченцио

О Транио, как он жесток! Но разве
Ты не заметил, что старик ей хочет
Искусного учителя найти?

Транио

Ну, как же, слышал; я и план составил.

Люченцио

Я тоже.

Транио

Кажется, синьор, мы оба
Придумали одну и ту же штуку.

Люченцио

Скажи свою.

Транио

В учители хотите,
В наставники к возлюбленной попасть -
Не так ли?

Люченцио

Так. Да будет ли возможность?

Транио

Ну, нет, синьор, нельзя. А кто же будет
Здесь, в Падуе, за вас, Винченцьо сыном,
Хозяйничать, учиться, принимать
И посещать друзей, и угощать их?

Люченцио

Я все придумал - basta {- довольно,}, успокойся!
Нас здесь пока никто еще не знает;
А по лицу никак не распознаешь,
Кто барин, кто слуга. Ну и выходит,
Что барином ты будешь за меня
И управлять веем домом и слугами,
А я другим прикинусь: флорентинцем,
Пизанцем или неаполитанцем.
За словом дело! Ну, снимай же платье,
Бери мой плащ и шляпу; Бионделло
Твоим слугою будет, как приедет,
Но пусть язык свой держит за зубами.

Транио
(меняясь платьем с Люченцио)

Ну, будь по-вашему. Вы так хотите,
А я во всем повиноваться должен.
"Служи ему", - сказал мне ваш отец,
Когда в дорогу отпускал нас с вами.
Конечно, он сказал не в этом смысле,
Но я с охотой сделаюсь Люченцьо,
И потому, что я люблю Люченцьо...

Люченцио

И потому, что и Люченцьо любит, -
В рабы пойду для девы, взор которой
Очаровал мне раненое сердце.

Входит Бионделло.

Люченцио

Вот и подлец! Ты где же, шельма, был?

Бионделло

Где был-то? Вы скажите, где вы сами?
У вас ли Траньо, вы ли у него
Украли плащ, иль друг у друга, что ли?

Люченцио

Да ты не разговаривай, мерзавец:
Некстати шутки. Знай, на все есть время.
Товарищ твой, спасая жизнь мою,
Надел мой плащ, а я, чтобы спастися,
Надел его. Лишь только я приехал,
Как вышла ссора - и убил я в драке
Здесь человека. Я боюсь быть узнан.
Служи ему, как мне - вот мой приказ;
А я для своего спасенья скроюсь.
Ну, понял?

Бионделло

Я-то? Ничего не понял.

Люченцио

О Транио чтоб не было ни слова:
Теперь в Люченцио он превратился.

Бионделло

Тем лучше для него: я сам непрочь бы.

Транио

И я непрочь, лишь только бы Люченцьо
Умел достать меньшую дочь Баптисты.
Не для себя прошу - для господина,
Чтоб в обществе ты был со мной учтивей.
Наедине с тобой - я тот же Траньо,
А при людях я господин, Люченцьо.

Люченцио

Пойдем же, Траньо! Стой, еще есть дело,
Которое исполнить ты обязан:
Ты должен тоже женихом явиться.
Зачем? ты опросишь - после объяснится.

----------------------------------------------------------------------------
1-й слуга

Милорд, вы спите? Вам не до пиесы?

Сляй

Нет, я смотрю, клянусь святой Анной! Славная история, право! А что,
много еще осталось?

Паж

Лишь только начали, милорд.

Сляй

Ведь история важная, мадам жена! Кабы только| конец поскорее.
----------------------------------------------------------------------------


СЦЕНА ВТОРАЯ

Там же. Перед домом Гортензио.
Входят Петручио и Грумио.

Петручио

С Вероной я простился: повидаться
С друзьями в Падуе хочу и больше
Всех с лучшим и вернейшим другом мне
Гортензио. Кажись, что этот дом
Его. Валяй-ка, Грумио, у двери.

Грумио

Валять, синьор? Мне валять? Да разве здесь кто обидел вашу милость?

Петручио

Мерзавец, разве ты не понимаешь меня?

Грумио

Вас, синьор? Да как же это, синьор? Кто же я такой, чтоб вас колотил,
синьор?

Петручио

Мерзавец, колоти скорей, да шибче,
Иль береги свою холопью рожу.

Грумио

Мой господин драчун. Ударь-ка я хоть раз,
Так после самому мне не уйти от вас.

Петручио

Дождусь ли я? О, чорт возьми, не хочешь
Ты колотить? Я на своем поставлю
И sol и fa тебя тянуть заставлю.
(Дерет его за уши.)

Грумио

Ой, помогите! Барин мой взбесился!

Петручио

Ты колоти, когда велят, бездельник!

Грумио становится на колени.
Входит Гортензио.

Гортензио

Что тут такое? В чем дело? Старый друг, Грумио, и мой добрый друг,
Петручио! Ну, как вы там в Вероне?

Петручио

Вы вышли к нам на шум, как погляжу я?
Con tutto il cuore bentrovato {*}, вам скажу я.
{* От всего сердца - счастливая встреча.}

Гортензио

Alia nostra casa benvenuto; molto honorato signore mio Petruchio {Добро
к нам пожаловать, многоуважаемый синьор Петручио.}. Встань, Грумио, встань.
Мы сейчас помирим вас.

Грумио

Нет, латынью не поможешь. Неужели ж и теперь я не имею законной причины
отказаться от места? Видите ли, синьор, он велел мне поколотить его, да
поколотить хорошенько; а разве прилично слуге обращаться так с господином?
Ему уж за тридцать, он не пискун-мальчишка.
Ей-богу, жаль, что не был я смелее:
Поколотить его - так сам бы был целее.

Петручио

Безмозглый шут! Любезнейший Гортензьо,
Я приказал стучаться негодяю
У двери вашей и не мог добиться.

Грумио

У двери вашей! Небеса! Не вы ли
Сказали мне: "Валяй меня, да шибче,
Бездельник!" А теперь вы говорите,
Что приказали мне стучаться в двери.

Петручио

Молчи иль прочь поди - вот мой совет.

Гортензио

Оставь, Петручьо. Я вступлюсь за Грумьо,
У вас тут что-то странное случилось
Между тобой и старым верным Грумьо.
Скажи же мне, какой счастливый ветер
Вас из Вероны в Падую занес?

Петручио

А тот, который молодежь разносит
Искать фортуны вдалеке от дома,
Где опытность растет довольно туго.
Короче, друг Гортензьо, вот в чем дело:
Отец мой умер; в этот лабиринт
Я кинулся искать себе невесту
Да попытать, не будет ли удачи.
В кармане кроны есть, в дому довольство -
Вот я и вздумал света поглядеть.

Гортензио

А что, Петручьо, если б я посватал
Жену тебе и злую, и дурную,
Ты за нее спасибо мне не скажешь?
Добавить нужно, что она богата,
Богата очень. Впрочем, мы так дружны,
Что я тебе ее не пожелаю.

Петручио

Между друзьями много слов не нужно -
И если на примете ты имеешь
Богатую невесту для меня,
Чей свадебный припев одно богатство,
Будь так гадка, как рыцаря Флорентья
Любезная, летами как Сивилла
И как Сократова Ксантиппа зла
И даже хуже - это не изменит
Моих намерений, и пусть суровей
Адриатического моря будет, -
Приехал я, чтоб выгодно жениться.
Женюсь - так, значит, я приехал к счастью.

Грумио

Видите ли, синьор, он вам откровенно говорит, как он думает об этом
предмете. Ему дайте только золота и жените хоть на кукле, хоть на
марионетке, хоть на старой карге, у которой нет ни одного зуба, а болезней
столько, сколько у пятидесяти двух кляч, - что ж, ему все равно, были бы
деньги.

Гортензио

Петручьо, так как мы зашли далеко,
Я доскажу тебе, что начал в шутку.
Петручьо, я могу тебе доставить
Жену богатую и молодую,
Красавицу, с дворянским воспитаньем.
Один порок у ней, но стоит многих:
Капризна, зла, сердита до того,
Что, будь мои дела гораздо хуже,
Я не женюсь за золотой рудник.

Петручио

Молчи: ты силы золота не знаешь!
Скажи, как звать отца - с меня довольно.
Я все-таки хочу на ней жениться,
Греми она, как гром в осенних тучах.

Гортензио

Отец ее - Баптист Минолла, добрый
И очень обходительный старик.
Ей имя Катарина; всем известен
Здесь в Падуе ее язык задорный.

Петручио

Ее не знаю, а отец известен:
Он был знаком с моим отцом покойным.
До той поры, пока я не увижу
Ее, я не засну. Вы извините
За неучтивость: я оставлю вас.
Или меня проводите вы сами.

Грумио

Синьор, пусть он идет, благо есть охота. Вот вам честное слово: узнай
она его так хорошо, как я, она догадается, что бранью его не возьмешь. Скажи
она ему хоть двадцать раз "бездельника" или что-нибудь подобное, это ему
ровно ничего. А уж когда он примется, так переберет все брани. Я вам скажу:
если только она свяжется с ним, ей пустит в лицо такую фигуру и так ее
обесфигурит, что как кошке, придется смотреть на свет прищурившись. Вы
знаете его, синьор.

Гортензио

Постой, Петручьо: я пойду с тобой.
Назапертй, под стражей у Баптисты,
Мое богатство, бриллиант души -
Меньшая дочь, прелестнейшая Бьянка.
Он от меня ее теперь скрывает
И от других, соперников моих.
Он рассудил, что невозможно будет
Ему найти для Катарины мужа
При недостатках, о которых слышал
Ты от меня. Ну, вот он и придумал,
Чтоб Бьянку не видал никто, покуда
Не сбудет с рук проклятой Катарины.

Грумио

Проклятой Катарины! Это слово
Для девушки не очень-то здорово.

Гортензио

Петручьо, друг мой, окажи услугу!
Я поскромней оденусь; ты ж Баптисте
Представь меня хорошим музыкантом
И предложи в учители Биянке.
При этой хитрости мне будет можно
Искать любви ее и волочиться,
Ни в ком не возбуждая подозренья.

Грумио
(в сторону)

Разве это не плутни? Посмотрите, как молодежь сговаривается обмануть
стариков.

Входят Гремио и переодетый Люченцио с книгами подмышкой.

Грумио

Синьор, синьор! Оглянитесь: кто-то идет.

Гортензио

Потише, Грумьо: это мой соперник.
Петручьо, отойдемте к стороне.

Грумио

Молокосос, а тоже уж любовник!

Отходят.

Гремио

Прекрасно! Я прочел весь этот список.
Отдайте переплесть как можно лучше.
Одни любовные читайте книги,
Смотрите же, и никаких других.
Вы поняли? К тому, что даст Баптиста,
Добавлю щедро: вы вполне довольны
Останетесь. Бумаги надушите,
Да хорошенько: та, которой руки
Коснутся их, самих благоуханий
Приятнее. Вы что читать начнете?

Люченцио

Что б ни читал, для вас стараться буду,
Как покровителя, - вы мне поверьте, -
И точно так же, будто бы вы сами;
И даже, может быть, успею больше,
Коль сами вы не очень из ученых.

Гремио

Ученость! О, какая это вещь!

Грумио

Ах ты, кулик! Какой же ты осел!

Петручио

Молчи, дурак!

Гортензио

Молчи!
(Гремио.)
Синьору Гремьо!

Гремио

Рад видеть вас, Гортензьо. Угадайте,
К кому итти сбираюсь я? К Баптисте.
Я обещал ему, что позабочусь
Найти учителя прекрасной Бьянке;
И вот, по счастью, встретил человека,
Который по способностям достоин
Быть ей учителем: поэтов знает
И разные другие книги. Верно.

Гортензио

Прекрасно! Вот и мне попался тоже
Приятель и взялся мне отыскать
В учители для Бьянки музыканта.
Вот, значит, мы друг другу не уступим
В готовности служить любимой Бьянке.

Гремио

Любимой мной - дела мои докажут.

Грумио
(в сторону)

И кошелек.

Гортензио

Теперь не время хвастать
Любовью вашей. Выслушайте только,
И я вам сообщу такую новость,
Которая важна для нас обоих.
Вот дворянин: мы встретились случайно;
Он ради нас и по своей охоте
Решился свататься за Катарину,
Лишь было бы приданого довольно.

Гремио

Вот хорошо, кабы за словом дело!
А вы сказали про ее пороки?

Петручио

Я слышал: злая, бешеная девка.
Ну, если только - я беды не вижу.

Гремио

Отлично, друг! А вы откуда родом?

Петручио

Я родился в Вероне, сын Антоньо.
Отец мой умер, но живет богатство
И я хочу жить хорошо и долго.

Гремио

С такой женою? Это очень странно!
Но если вкус такой у вас, так с богом:
Я вам помощник. Нет, вы в самом деле
Хотите свататься за эту кошку?

Петручио

Хочу ль я жить - спросите у меня.

Грумио
(в сторону)

Он женится - не то ее повесить.

Петручио

Зачем же ехал я, как не за этим?
Ужель от женских криков я оглохну?
Да не слыхал я разве львов рыканья
Иль бурею всклокоченного моря,
Когда оно, как дикий вепрь, ярится?
Иль не слыхал я на полях пальбы
Иль в тучах гром небесной канонады?
Иль не слыхал я кликав страшной битвы,
И коней ржанья, и звучанья труб?
О женском языке вы говорите?
Да он трещит слабее, чем каштаны
Когда их мызник жарит на огне.
Пугайте пугалами ребятишек.

Грумио
(в сторону)

Он ничего-то не боится.

Гремио

Чует
Душа моя, Гортензьо, что он прибыл
Для нас к добру и также для себя.

Гортензио

Я обещал, что мы ему поможем
И на себя возьмем издержки свадьбы

Гремио

И я согласен, только б он женился.

Грумио
(в сторону)

Я в том уверен больше, чем в обеде.

Входят Транио в богатой одежде и Бионделло.

Транио

Синьоры, здравствуйте! Беру я смелость
Спросить у вас: какой дорогой ближе
Пройти мне к дому, где живет Баптиста?

Гремио

Отец прекрасных дочерей, не так ли?
Его вам нужно?

Транио

Да. Эй, Бионделло!

Гремио

Его ль, ее ли - вам кого угодно?

Транио

Его ль, ее ли - вам какое дело?

Петручио

Я попрошу, синьор, не трогать злую.

Транио

Мне злых не надо. Бионделло, в путь!

Люченцио
(тихо Транио)

Начало хорошо.

Гортензио

Синьор, позвольте:
Вы свататься хотите - так иль нет?

Транио

А хоть бы так, что ж за беда такая?

Гремио

Да ничего, коль вы и прочь сейчас же.

Транио

А отчего? Здесь улицы свободны
Для вас и для меня.

Гремио

Но не она.

Транио

Да отчего?

Гремио

Ну, если знать хотите,
Она предмет любви синьора Гремьо.

Гортензио

Она предмет любви Гортензьо также.

Транио

Синьоры, тише! Если вы дворяне,
Прошу меня прослушать терпеливо.
Баптиста, благородный дворянин,
С моим отцом знаком давно, и если б
Еще прелестней дочь имел и больше
Искателей, мог быть и я в числе их:
Их тысячу имела Леды дочь,
Одним пусть будет больше и у Бьянки.
Пусть сам Парис захочет здесь явиться,
Люченцио непрочь поволочиться.

Гремио

Вот чудо! Он заговорит нас всех.

Люченцио

Вы дайте волю - он сейчас заврется!

Петручио

Гортензио, к чему все эти речи?

Гортензио

Осмелюсь я спросить у вас, синьор,
Случалось ли вам видеть дочь Баптисты?

Транио

Нет. Но я слышал - у него их две
И что одна из них известна злостью,
Другая же, напротив - послушаньем.

Петручио

Не троньте первую: она моя.

Гремио

Оставим этот подвиг Геркулесу:
Он всех двенадцати важнее будет.

Петручио

Синьор, поймите вы: Баптиста запер
От женихов дочь младшую, которой
Вы добиваетесь, и он не выдаст
Ни за кого ее, пока не выйдет
Сестра ее в замужество; вот тогда уж
И младшая свободна, но не прежде.

Транио

Ну, если так и вы хотите точно
Нам помогать, так старшую берите.
Чтоб младшую для нас освободить;
И тот из нас, кому поможет счастье
Взять младшую, поверьте, груб не будет
И не останется неблагодарным.

Гортензио

И сказано, и понято прекрасно.
Но, как жених, вознаградить должны
Вы с нами вместе этого синьора,
Которому обязаны мы столько,

Транио

Я не замедлю. Чтоб вам доказать,
Прошу я всех провесть со мною вечер:
Мы выпьем за здоровье наших дам,
Как стряпчие, которые бранятся
В суде и как друзья потом пируют.

Грумио и Бионделло

Ну, вот отлично! Господа, пойдемте!

Гортензио

Недурно предложение. Да будет!
(К Петручио.)
Гортензио твой benvenuto {добрый гость} будет.

Уходят.


ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Комната в доме Баптисты.
Входят Катарина и Бьянка.

Бьянка

Не тронь меня! Себя ты унижаешь,
Со мною поступая, как с рабой.
Мне только это больно; что ж до тряпок,
Ты развяжи мне руки - я сама
Все платья сброшу, до последней юбки.
Все сделаю, что только ты прикажешь:
Я знаю, как повиноваться старшим.

Катарина

Так вот скажи: кого ты больше любишь
Из женихов своих, да не скрывай.

Бьянка

Поверь, сестра, из всех людей доселе
Не встретила еще ни одного я,
Которого могла бы предпочесть.

Катарина

Ты, душка, лжешь! Гортензио, наверно?

Бьянка

Его ты любишь; так, клянусь, я буду
Сама стараться, чтоб он был твоим.

Катарина

Ну, значит, ты мечтаешь о богатстве:
Ты хочешь Гремио, чтоб жить роскошно

Бьянка

Ужели ты ко мне его ревнуешь?
Да нет, ты шутишь; да, я понимаю:
Ты это все со мной шутила только.
Прошу, сестрица, развяжи мне руки.

Катарина

А, это шутки! Так и это шутка!
(Бьет ее.)

Входит Баптиста.

Баптиста

Что это? что ты? что в тебе за дерзость!
Уйди же, Бьянка! Бедная, как плачет!
Займись шитьем, не связывайся с нею.
Стыдись ты, дьявол, обижать сестру,
Которая тебя не огорчает.
Обидела ль она тебя хоть словом?

Катарина

Я за молчанье ей отмстить хочу.
(Бросается к Бьянке.)

Баптиста

И при моих глазах! Поди же, Бьянка,

Бьянка уходит,

Катарина

Вы ненавидите меня. Я вижу:
Она сокровище, ей надо мужа,
А мне босой плясать у ней на свадьбе,
Из-за нее мне нянчить обезьян.
Молчите: я сидеть и плакать буду,
Пока найдется случай отомстить.
(Уходит.)

Баптиста

Нет дворянина горестней меня!
Но кто-то входит.

Входят: Гремио с переодетым Люченцио. Петручио с переодетым Гортензио,
Транио и Бионделло с лютней и книгами.

Гремио
(Баптисте)

Здравствуйте, синьор!

Баптиста

Здравствуйте, сосед Гремио! Здравствуйте, синьоры!

Петручио

Благодарю. Синьор, есть дочь у вас,
Прекрасная синьора Катарина?

Баптиста

Есть дочь, синьор, ей имя - Катарина.

Гремио

А вы не вдруг: начните по порядку.

Петручио

Оставьте, Гремьо, не мешайте мне.
Синьор, я, дворянин веронский, много
Наслышавшись о красоте, уме,
Любезности и скромности стыдливой
И тихом нраве вашей Катарины,
Осмелился явиться к вам незваным,
Чтоб самому проверить все рассказы,
Которых я наслушался довольно.
И вот, синьор,
(подводя Гортензио)
для первого знакомства
Позвольте вам представить человека
И математика, и музыканта,
Чтоб научить ее вполне наукам,
Которые, я слышал, ей знакомы
Отказом вы обидите меня.
Из Мантуи он родом, имя - Личьо.

Баптиста

Я рад вас видеть, также и его.
Но что до дочери до Катарины,
Она, к несчастью, будет не по вас.

Петручио

Я вижу, вам с ней жалко расставаться,
А может быть, и я не нравлюсь вам.

Баптиста

Нет, вы не то... Я дело говорю.
Как ваше имя? Вы откуда родом?

Петручио

Меня зовут Петручьо, сын Антоньо;
Он человек в Италии известный.

Баптиста

Ну как не знать! Синьор, я рад вам очень.

Гремио

Синьор Петручьо, вы не осердитесь:
Я перебью вас. Надо же нам, бедным.
Сказать хоть слово: вы уж очень скоры.

Петручио

Мне кончить бы хотелось, извините.

Гремио

Я верю вам, но после не тужите.
Я уверен, что предложение Петручио вам приятно. Чтоб не уступить ему в
любезности, и я, обласканный вами более других, смело представляю вам этого
молодого ученого. (Подводит Люченцио.) Он долго учился в Реймсе, знает
греческий, латинский и другие языки так же, как тот музыку и математику. Его
имя Камбио. Прошу вас принять его услуги.

Баптиста

Тысячу благодарностей вам, синьор Гремио! Очень рад вам, любезный
Камбио! (Обращаясь к Транио.) Но вы, синьор, вы мне незнакомы. Осмелюсь
спросить причину вашего прихода.

Транио

Синьор, прошу простить меня за дерзость,
Что в вашем городе я, незнакомый
И чужестранец, прихожу к вам прямо
Просить руки прекрасной, кроткой Бьянки.
Синьор, я знаю: вы хотите прежде
Отдать в замужство старшую сестру.
Я одного прошу, чтоб вы, узнавши
Мое происхожденье, не лишили
Меня расположенья, как и прочих,
И позволенья посещать ваш дом.
Для ваших дочерей я приношу вам
Вот этот инструмент и эту связку
Латинских книг и греческих. И если
Вы примете, они получат цену.

Баптиста

Люченцьо ваше имя? Вы откуда ж?

Транио

Из Пизы я, синьор, Винченцьо сын.

Баптиста

Он в Пизе сильный человек; я слышал
О нем довольно. Очень рад вас видеть,
(Гортензио.)
Возьмите лютню.
(Люченцио.)
Вы возьмите книги.
Сейчас покажут ваших учениц.
Эй, кто-нибудь!

Входит слуга.

Ты к дочерям проводишь
Господ учителей. Да ты скажи им,
Чтобы они их приняли прилично.

Слуга, Гортензио, Люченцио и Бионделло уходят.

Пойдемте в сад, синьоры, погуляем,
Потом обедать. Очень рад вас видеть,
В чем вы не сомневаетесь, надеюсь.

Петручио

Дела мои не терпят: не могу я
К вам каждый день со сватовством являться.
Отца вы знали, а по нем - меня,
Наследника богатства и владений;
Я не расстроил, я устроил их.
Ну, если ваша дочь меня полюбит,
Скажите мне, вы что за ней дадите?

Баптиста

Умру - так из именья половину;
Теперь получишь двадцать тысяч крон.

Петручио

А я за то ей завещаю все,
На случай, если бы вдовой осталась,
Недвижимость и движимость мою.
Напишем же подробно эту запись,
И пусть она для нас контрактом служит.

Баптиста

Я думаю, что приобресть вам надо
Ее любовь, - вот главное-то дело.

Петручио

О, это вздор, отец мой! Уверяю,
Она горда, я также непреклонен;
А где два сильные огня сойдутся,
Они сжигают все, что их питало.
Хоть слабый ветер раздувает пламя.
Но очень сильный вихрь задует сразу.
Вот так и я - и мне она уступит:
Мужчина я, а не грудной ребенок.

Баптиста

Ну, сватайся! Будь счастлива поспешность
Твоя; но ты услышишь много брани.

Петручио

Ну вот! Стоят же горы против ветра
Не покачнутся - дуй хоть беспрестанно.

Входит Гортензио с прошибленной головой.

Баптиста

Что с вами, друг мой? Отчего вы бледны?

Гортензио

С испуга бледен, уверяю вас.

Баптиста

Что дочь моя? Видна ли в ней артистка?

Гортензио

Она похожа больше на солдата:
Ей надобно не лютню, а булат.

Баптиста

Вы, значит, с лютней толку не добились?

Гортензио

Она добила лютню об меня.
Я указал лады, согнул ей руку,
Чтоб показать, как расставляют пальцы,
Вдруг на меня накинулась, как дьявол:
"Так вот лады; ну, я тебя налажу!" -
И лютней так по голове хватила,
Что голова прошла сквозь инструмент.
С минуту я, как столб, стоял, из лютни,
Как из колодки, глядя; а она-то
Честит меня гудочником безмозглым
И разными позорными словами,
Как будто их нарочно подбирала,
Чтобы меня больнее оскорбить.

Петручио

Вот мило-то! Ну, мне теперь она
Раз в десять больше нравится, чем прежде.
О, как бы мне с ней поболтать хотелось!

Баптиста
(Гортензио)

Вы успокойтесь - и пойдемте вместе,
Вы с младшей занимайтесь: эта любит
Занятия и будет благодарна.
Петручио, вы с нами? Или разве
Не лучше ли послать к вам Катарину?

Петручио

Я вас прошу. Я буду дожидаться.

Баптиста, Транио, Гремио и Гортензио уходят.

Пускай придет: возьмусь за дело храбро.
Ругаться станет - я скажу на это,
Что распевает, точно соловей;
Нахмурится - а я скажу, что взоры
Ее нежнее розы под росою;
А замолчит - тогда хвалить я стану
За разговорчивость ее: скажу ей,
Что красноречие ее прелестно.
Попросит вон - начну благодарить,
Как будто на неделю оставляет;
Откажет - день я попрошу назначить
Для оглашенья в церкви и венчанья
Ну, вот идет. Петручьо, говори!

Входит Катарина.

Петручио

Здорово, Катя, - так ведь ваше имя?

Катарина

Вы плохо слышали, вы, верно, глухи.
Меня зовут не Катей - Катариной.

Петручио

Ей-богу, лжете вы! Зовут вас Катей,
Прелестной Катенькой, сердитой Катей,
Но все же Катей - в целом христианстве
Милейшей Катей. Ты из Катей Катя.
Мне слаще всех конфект такая Катя.
Узнай же, Катя, радость, жизнь моя,
Что слава громкая, гремя повсюду
О доброте и красоте твоей,
Но все ж не столько, сколько б надо было,
Посвататься подвинула меня.

Катарина

Подвинула? Так пусть, кто вас подвинул,
И выдвинет отсюда. Я и вижу:
Вы - движимость.

Петручио

Я - движимость? Какая?

Катарина

Скамейка.

Петручио

Верно. Сядь поди скорее.

Катарина

Осел и создан, чтобы нас носить.

Петручио

И женщина ведь создана на то же.

Катарина


Что до меня, так я не такова.

Петручио

Ну, я тебя обременять не стану.
Я знаю: ты легка и молода.

Катарина

Я так легка, что олуху такому
И не поймать, и все же не тяжеле
Я веса своего.

Петручио

Не легче пчелки.

Катарина

Как сыч понятлив!

Петручио

Этот сыч поймает
Тебя, голубку.

Катарина

Берегись, однако,
А то голубка заклюет сыча.

Петручио

Ну, полно ж, осочка: ты очень зла.

Катарина

Оса? Так ты остерегайся жала.

Петручио

Я знаю средство: взять его да вырвать.

Катарина

Да нужно знать, дурак, где это жало.

Петручио

Где жало у осы? Да кто ж не знает?
В хвосте.

Катарина

Нет, в языке.

Петручио

В чьем языке?

Катарина

У вас хвосты на языке - так в вашем.
Прощайте.

Петручио

Мой язык в твоем хвосте?
Нет, стой: я дворянин.

Катарина

А вот увидим.
(Бьет его.)

Петручио

Ударь еще, так я отколочу.

Катарина

Тогда герба лишишься. Ты ударишь
Меня, тогда не будешь дворянином,
И, значит, у тебя герба не будет.

Петручио

Геральдик ты, так запиши мой герб.

Катарина

У вас на шлеме что - петуший гребень!

Петручио

Без гребня хоть, лишь будь моей молодкой.

Катарина

Не для меня, петух, кричишь цыпленком.

Петручио

Зачем так морщиться? Ну, полно, Катя!

Катарина

От яблоков лесных всегда я морщусь.

Петручио

Да нет их здесь, с чего ж глядеть так кисло?

Катарина

Нет, есть.

Петручио

Ну, где?

Катарина

Жаль, зеркала-то нету.

Петручио

Так это я?

Катарина

Ты молод, а догадлив.

Петручио

Клянусь Георгом, для тебя я молод.

Катарина

Поблек.

Петручио

С заботы.

Катарина

Мне-то нет заботы,
(Хочет уйти.)

Петручио

Постой же, Катя! Нет, ты не уйдешь.

Катарина

Мне оставаться - только вас сердить.

Петручио

Не думай! Я нашел, что ты любезна.
Сказали мне, что ты груба, дика,
Сурова - нет, я вижу, что обманут:
Любезна ты и ласкова, шутлива;
Тиха, зато приятна, как цветочек.новенно,
С чего же взяли, будто ты хромаешь?
О сплетники! Орешины прямее,
Стройнее Катя и смуглей ореха
И зернышка его гораздо слаще.
Пройдись, пройдись, ужели ты хромаешь?

Катарина

Приказывай, дурак, кому ты платишь,

Петручио

Диана рощей так не украшала,
Как эту комнату ты украшаешь, Катя.
Будь ты Дианой, а Диана - Катей,
Ты - целомудренной, она - шутливой.

Катарина

Откуда вы таких речей набрались?

Петручио

Экспромты все от матушки достались.

Катарина

Сострила мать, коль родила такого,

Петручио

Я разве прост?

Катарина

Конечно, прост, и скоро
Совсем простынешь ты.

Петручио

Ну, нет, едва ли
Я под бочком твоим простыну. Катя,
Оставим шутки. Коротко и ясно:
Отец твой мне отдать тебя согласен,
Приданое назначено - и хочешь
Или не хочешь, а моей ты будешь.
Я по тебе; тебе такого нужно.
Клянуся светом, при котором видел
И полюбил я красоту твою,
Что я тебя не уступлю другому.
Я с тем рожден, чтоб усмирить тебя.
Поверь мне, Катя, что из дикой Кати
Я сделаю хорошую хозяйку.
Идет отец. Не вздумай "нет" сказать!
Хочу и должен взять я Катю замуж.

Входят Баптиста, Гремио и Транио.

Баптиста

Ну что, поладили, синьор Петручьо,
Вы с дочерью?

Петручио

Еще бы не поладить!
Да разве можно нам с ней не поладить?

Баптиста

С чего же, дочь моя, ты так печальна?

Катарина

Вы дочерью меня зовете? Вижу
Родительскую нежность вашу: выдать
За сумасшедшего меня хотите,
За наглого, который так уверен,
Что он всего добиться может бранью. Вы дочерью меня зовете? Вижу
Родительскую нежность вашу: выдать
За сумасшедшего меня хотите,
За наглого, который так уверен,
Что он всего добиться может бранью.

Петручио

Вот дело в чем, отец: весь свет и ты -
Вы, говоря о ней, всё только лгали.
Вот сердится, а это только хитрость!
Она не сердится, она - что голубь;
Не вспыльчива, а, как луна, тиха;
Терпением она Гризельда будет,
Стыдливостью - Лукреция-римлянка.
Короче: так мы нравимся друг другу,
Что в воскресенье будет наша свадьба,

Катарина

Повесить бы тебя до воскресенья.

Гремио

Петручьо, слышишь ты? До воскресенья.

Транио

Так вот как вы! Теперь прощай все дело!

Петручио

Синьоры, стойте! Я избрал ее.
Она довольна - что же вам за дело?
Мы здесь уговорились с ней нарочно,
Чтоб при людях она казалась злой.
Ну, просто вам сказать, невероятно,
Как полюбила. Нежная девица!
Висит на шее, поцелуи градом
И клятвы сыплются, и всё так быстро,
Что в миг один меня и покорила.
Вы новички, а стоит посмотреть,
Как самый слабый покорить сумеет
Капризную, сам-друг оставшись с ней.
Дай ручку, Катя! Я сейчас уеду
В Венецию за платьем к нашей свадьбе.
Вы бал готовьте да гостей зовите,
И Катя будет всех милей - я знаю.

Баптиста

Не знаю, что сказать! Подайте руки.
Дай бог вам счастья! Дело решено.

Гремио и Транио

Аминь. А мы свидетелями будем.

Петручио

Отец, невеста, вы, друзья, прощайте:
В Венецию! До воскресенья близко.
Безделок нужно разных и колец.
Целуй: мы в воскресенье под венец!

Петручио и Катарина уходят в разные стороны.

Гремио

Как неожиданно сошлись! Скажите!

Баптиста

Я в этой свадьбе роль купца играю
И наудачу свой товар пускаю.

Транио

Лежал да портился; теперь вам прибыль
Он принесет или потонет в море.

Баптиста

Их счастие - вот прибыль для меня.

Гремио

Счастлива будет - в этом нет сомненья.
Теперь, Баптиста, разговор о младшей.
Уж близок день, которого мы ждали;
Я ваш сосед, из женихов я первый.

Транио

А я люблю сильнее, чем словами
Сказать возможно или даже вздумать.

Гремио

Ты юн, и так любить, как я, не можешь.

Транио

Ты сед, ты холоден.

Гремио

А ты кипишь.
Назад, прыгун! За стариком сытее.

Транио

За молодым зато для жен милее.

Баптиста

Синьоры, стойте: я решу ваш спор.
Награда по делам. Кто завещает
Из вас, на случай смерти, больше Бьянке,
Того и Бьянка будет - вот и все!
Скажите, Гремьо, что вы дать хотите?

Гремио

Вы знаете, во-первых, дом, снабженный
Серебряной и золотой посудой
Для умыванья рук ее прекрасных;
Обит обоями из тирских тканей;
Набиты кронами ларцы из кости,
А в кипарисных сундуках ковры,
Наряды, пологи, белье, завесы
И с жемчугом турецкие подушки,
Шитье венецианцев золотое
И медная посуда - все, что нужно
Для дома и хозяйства, да на мызе
Коров молочных сотня, да по стойлам
Быков сто двадцать жирных; остальное
Все в этих же размерах. Я, признаться,
Теперь уж в летах, и умри хоть завтра -
Ее все будет, только б согласилась
Моею быть, пока я жив еще.

Транио

Не будь последнего, так хорошо бы!
Я по отце единственный наследник,
И если ваша дочь моею будет,
Я завещаю три-четыре дома
В богатой Пизе, ни один не хуже
Того, что Гремьо в Падуе имеет,
Да каждый год две тысячи дукатов
На часть ее с своих земель даю.
Что, Гремьо, вас задело за живое?

Гремио

Еще с земель две тысячи дукатов?
Мои все земли этого не стоят.
Ну, я еще прибавлю ей корабль,
Который в гавани теперь в Марсели.
Ну, что, синьор, я кораблем задел вас?

Транио

Известно всем, что у отца их три,
И все нагружены, и две галеры.
Гребных судов двенадцать: все за нею
Даю, и вдвое, что б ни предложили.

Гремио

Я предложил ей все, что я имею,
И больше этого иметь нельзя ей.
Я нравлюсь - так себя и все отдам.

Транио

Она моя теперь пред целым светом:
Вы обещали. Я даю ей больше.

Баптиста

Согласен: ваше предложенье лучше -
И если б ваш родитель поручился,
За вас бы отдал; нет - так извините.
Умрете вы - она при чем же будет?

Транио

Одна придирка. Он старик, я молод.

Гремио

И молодые мрут, как старики.

Баптиста

Синьоры, вот последнее решенье:
Известно вам, что в это воскресенье
Я Катарину замуж отдаю.
В другое воскресенье выдам Бьянку
За вас, когда вы актом укрепите,
Что обещали; нет - отдам за Гремьо.
Прощайте, я благодарю обоих.
(Уходит.)

Гремио

Прощай, сосед. Ну, друг, ты мне не страшен,
Не будет глуп отец твой, не откажет
Тебе всего, чтобы потом под старость
К тебе итти на хлебы. Подождешь:
Лисицу старую не проведешь.
(Уходит.)

Транио

Чтоб над твоей башкой беда стряслася!
Со мной играешь - так туза получишь.
Я барину сумею услужить.
И отчего б поддельному Люченцьо
Не взять отца, поддельного Винченцьо?
Вот странно! Все отцы добыть хлопочут
Детей себе, а я отца добуду.
Не промахнусь - так молодец я буду!
(Уходит.)


ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Падуя. Комната в доме Баптисты.
Входят Люченцио, Гортензио и Бьянка.

Люченцио

Оставьте же! Вы стали очень дерзки!
Вы скоро позабыли угощенье,
Которым встретила вас Катарина.

Гортензио
Педант задорный, видите, пред нами
Сама богиня музыки небесной,
А потому вы уступить должны.
Сначала час мы музыкой займемся,
Потом вы столько же займетесь чтеньем.

Люченцио

Осел безмозглый! Вы читали мало;
На что нам музыка - вам неизвестно.
Она дана, чтоб освежать наш ум,
Ученьем иль трудами утомленный.
И потому пустите нас заняться
Науками, а забавляйтесь после.

Гортензио

Я вашей брани слушать не намерен.

Бьянка

Обидно мне: вы ссоритесь, синьоры,
О том, что вовсе не от вас зависит.
Не школьник я: меня нельзя заставить
Учиться по часам. Как мне угодно,
Так я и буду заниматься с вами.
Чтоб кончить спор, мы с вами сядем здесь,
А вы возьмите лютню и играйте.
Пока мы кончим, вам и не настроить.

Гортензио

Вы кончите, лишь только я настрою?

Люченцио

Ну, этого не будет. Впрочем, стройте.

Бьянка

Мы где остановились?

Люченцио

Здесь, синьора.
Hac ibat Simois; hic est Sigeia tellus;
Hic steterat Priami regia celsa senis {*}.
{* Там текла река Симоент, здесь Сигейская страна; здесь стоял высокий
дворец старого Приама. (Цитата из Виргилия.)}

Бьянка

Переведите мне.

Люченцио

Hac ibat - как я уж вам сказал, Simois - я, Люченцио, hic est - сын
Винченцио из Пизы, Sigeia tellus - переодетый для того, чтобы снискать
любовь вашу, hic steterat - а Люченцио, что явился женихом, Priami - мой
слуга Транио, regia - представляет меня и носит мое имя, celsa senis - чтобы
провести старого Панталона.

Гортензио

Синьора, у меня готова лютня.

Бьянка

Послушаем. Фи, как дискант фальшивит!

Люченцио

Поплюйте на колки да снова стройте.

Бьянка

Теперь я вам сама переведу.
Hac ibat Simois - я вас не знаю, hic est Sigeia tellus - я вам не верю,
hic steterat Priami - берегитесь, чтоб он не услыхал, regia - не будьте
очень самонадеянны, celsa senis - и не отчаивайтесь.

Гортензио

Теперь готово.

Люченцио

Только бас фальшивит.

Гортензио

Нет, бас-то верен; это ты фальшивишь.
(В сторону.)
Однако он горяч и дерзок очень.
Клянусь, что он волочится за нею,
Да ведь и я присматривать умею.

Бьянка

Быть может, после; но теперь не верю.

Люченцио

Не сомневайтесь. Эакид все то же,
Что и Аякс: он назван так по деду.

Бьянка

Учителю должна во всем я верить,
А будь иначе, я бы сомневалась.
Довольно с вами. Лично, начнемте.
Вы не сердитесь, господа, однако,
Что я себе шутливость позволяю.

Гортензио

Ты можешь прочь итти и нас оставить:
Здесь трехголосной музыки не будет.

Люченцио

Вы очень строги.
(В сторону.)
Лучше я останусь
Да присмотрю за ним, а то сдается,
Что наш прекрасный музыкант влюблен.

Гортензио

Синьора, прежде чем коснетесь лютни
И прежде чем начнете ставить пальцы,
Я объясню вам первые начала
Искусства нашего от самой гаммы
Короче и приятней, и понятней,
Успешней, чем другие музыканты.
Вот гамма, переписанная четко.

Бьянка

Уж гамму я давно прошла и знаю.

Гортензио

А я, чтоб вы мою продли, желаю.

Бьянка
(читает)

"Я - гамма всей гармонии основа!
А-re, Гортензьо Бьянку умоляет:
B-mi, возьми его своим супругом;
C-fa, тебя одну он обожает.
D-sol-re-ключ один, но в нем две ноты;
E-la-mi, сжалься, иль убьешь его ты".
И это гамма ваша? Нет, я больше
Ту, старую, люблю. Не легковерна
И старого на новость не меняю.

Входит слуга.

Слуга

Вас просит батюшка оставить книги
И комнату убрать помочь сестрице.
Вы знаете, что завтра будет свадьба.

Бьянка

Любезные учители, прощайте.

Бьянка и слуга уходят.

Люченцио

И мне, синьора, нечего здесь делать.
(Уходит.)

Гортензио

А мне так есть: тебя подозревать.
Мне кажется, он смотрит, как влюбленный;
Но если, Бьянка, ты себя унизишь
И кинешь взор на первого пришельца -
Бери его. И если я открою
Твою неверность - расстаюсь с тобою.
(Уходит.)


СЦЕНА ВТОРАЯ

Там же. Перед домом Баптисты.
Входят Баптиста, Транио, Катарина, Бьянка, Люченцио и слуги.

Баптиста

Синьор Люченцьо, вот и день настал,
День свадьбы Катарины и Петручьо,
А и помину нет еще о зяте.
Что люди скажут? Что за срам такой!
Священник ждет, готов обряд венчальный
Он совершить, а наш жених не едет.
Что скажете вы о таком позоре?

Катарина

Позор лишь мне! Меня вы против воли
Принудили итти за грубияна
Капризного, который скор лишь сватать,
А женится, когда ему досужно.
Я говорила, что наглец бесстыдно
Обиды грубой шуткой прикрывает,
И, чтоб его за чудака считали,
Он будет свататься и день назначит,
Сзовет гостей на пир, объявит в церкви,
А сам и не подумает жениться.
Все будут пальцами на Катарину
Показывать и говорить: "Смотрите:
Жена Петручьо! Жаль, что не женился".

Транио

Баптиста, Катарина, успокойтесь!
Петручьо не обманет - жизнь порукой.
Его случайность только задержала.
Хоть он чудак, но он умен - я знаю;
Хоть он чудак, но честный человек.

Катарина

Уж лучше б вовсе не видать его мне!
(Уходит, плача, с Бьянкой и слугами.)

Баптиста

Поди, тебя не упрекну за слезы.
Такой обиды не снесет святая,
А ты и без того нетерпелива.

Входит Бионделло.

Бионделло

Синьоры, новость! Старая вам новость!
Такая новость... Сроду не слыхали!

Баптиста

И старая и новость - это чудо!

Бионделло

А разве не новость - весть о том, что Петручио едет?

Баптиста

Он приехал?

Бионделло

Нет, синьор.

Баптиста

Так как же?

Бионделло

Он едет.

Баптиста

Скоро ли же он будет?

Бионделло

А вот когда будет стоять здесь, где стою, и видеть вас там.

Баптиста

Ну, какие же там старые новости?

Бионделло

А вот: Петручио едет сюда в новой шляпе и в старой куртке; брюки
старые, раза три вывороченные; сапоги на нем прежде служили ящиками для
свечей; один из них с пряжкой, а другой с завязками; старый, заржавленный
меч из городского арсенала, с изломанным эфесом и без ножен и с разорванными
ремнями; на хромой лошади; седло старое, изъеденное молью, а стремена
разные. Лошадь же сопата, и кажется, что на спине у нее скоро вырастет мох.
Кроме того, она больна насосом, паршива, с желтухой, изуродована заушницей и
подкожными червями и страдает головокружением; удила изломаны, узда из
бараньей шкуры и вся в узлах: видно, он ее часто натягивал, чтобы не дать
лошади упасть, отчего она и разрывалась; подпруга сшита из шести кусков;
нахвостник бархатный, с дамского седла, с двумя именными буквами,
великолепно вынизан гвоздиками и местами связан веревками.

Баптиста

Кто с ним едет?

Бионделло

Его слуга, синьор, - и, клянусь вселенной убран точно так же, как и
лошадь: одна нога в чулке, а другая в шерстяном штиблете; одна подвязана
синей, а другая красной покромкой; на голове изношенная шляпа, в которую,
вместо пера, воткнуто "Сорок любовных песен". Чудовище, просто чудовище, и
не похож на слугу христианина и дворянина.

Транио

Какая-нибудь особенная причуда заставила его это сделать. Он часто
одевается очень просто.

Баптиста

Я рад, что он придет, в каком бы виде ни пришел.

Бионделло

Да он не придет.

Баптиста

Да не ты ли сейчас сказал, что придет?

Бионделло

Кто придет? Петручио?

Баптиста

Да, Петручио.

Бионделло

Нет, синьор, придет-то его лошадь, а он сидит на ней.

Баптиста

Это все одно.

Бионделло

Клянусь Иаковом
И ставлю целый пенс,
Что конь и человек
Хоть больше одного,
А все ж не двое.

Входят Петручио и Грумио.

Петручио

Ну, где же эти франты? Кто же дома?

Баптиста

Синьор, здорово!

Петручио

Не совсем здорово.

Баптиста

Вы не хромаете?

Транио

Не так одеты,
Как следует.

Петручио

А что ж! И в лучшем платье
Все тот же самый я Петручьо буду.
А где же Катя? Где моя невеста?
Что, батюшка? Что вы, друзья, печальны?
И отчего, друзья мои, скажите,
Все общество так смотрит, будто видят
Во мне комету иль какое чудо?

Баптиста

Вы знаете, что нынче ваша свадьба!
Мы беспокоились, что вас не будет.
Вы хуже поступили, так одевшись.
Долой лохмотья! Как же вам не стыдно?
Они позорят наше торжество.

Транио

Скажите нам, какой же важный случай
Вас задержал так долго и представил
Теперь сюда ни на что не похожим?

Петручио

Рассказ велик, и слушать будет скучно.
Довольно с вас: дал слово и - приехал.
Хоть я от слова отступил немного,
Но на досуге в этом оправдаюсь -
Вы будете довольны совершенно.
Где Катя? Я и так замешкал долго.
Проходит утро - нам пора быть в церкви!

Транио

Вы не кажитесь ей в таком наряде.
Зайдем ко мне: перемените платье.

Петручио

Ну, нет, не надо: я явлюсь к ней в этом.

Баптиста

Не так же вы пойдете с ней венчаться?

Петручио

Так именно. Оставьте разговоры:
Со мной венчаться будет, а не с платьем.
Вот если б мог я подновить себя
Так скоро и легко, как это платье,
Для ней же лучше, а уж мне - так вдвое.
Что ж я, дурак, затолковался с вами!
Пора итти к невесте - поцелуем
Мои права над ней запечатлеть.
(Уходит.)

Транио

Он с умыслом такой наряд надел.
Однакож надо будет постараться,
Чтоб он перед венчаньем переделся.

Баптиста

Пойти и посмотреть, что дальше будет.
(Уходит.)

Транио
(к Люченцио)

Одной любви, синьор, тут мало - нужно
Согласие отца, и с этой целью,
Как вашей милости уже известно,
Я приискать стараюсь человека -
И кто б он ни был, мы его настроим,
И будет он Винченцио из Пизы
И в Падуе поручится за вас
Гораздо больше, чем мы обещали.
И вы спокойно насладитесь счастьем
И женитесь на Бьянке по согласью.

Люченцио

Вот если б музыкант не так старался
Подсматривать за каждым шагом Бьянки,
Нам можно б было обвенчаться тайно.
Потом пускай весь свет со мной заспорит,
Свое я право отстоять сумею.

Транио

Нет, мы устроим это помаленьку
И осторожно дело поведем,
Перехитрим и Гремио седого,
И близорукого отца Миноллу,
И музыканта Личио обманем.
И все для вас, мой господин Люченцьо.

Входит Гремио.

Транио

А, Гремьо! Вы вернулися из церкви?

Гремио

И рад, как будто вырвавшись из школы.

Транио

А молодые муж с женой уж вышли?

Гремио

Какой он муж - мужик он безобразный!
Она узнает, в чьи попала лапы!

Транио

Он бешеней ее? Нет, невозможно!

Гремио

Ну, нет, он дьявол-дьявол, сатана!


Транио

Ведь и она-то дьявол, дьявол тоже!

Гремио

Она пред ним овца, голубка, крошка.
Ну, слушайте! Паст_о_р спросил его:
Согласен он взять замуж Катарину?
"Да, разумеется", - он крикнул и божился
Так громко, что пастор со страха книгу
Не удержал, и только он нагнулся,
Чтобы поднять ее, как сумасшедший
Толкнул его так сильно, что упали
Паст_о_р и книга. "Пусть их подымает
Теперь, кто хочет", - он добавил громко.

Транио

А что ж невеста? Что-нибудь сказала?

Гремио

Она тряслась; он топал и ругался,
Как будто пастырь чем его обидел.
Когда обряд венчанья отошел,
Он попросил себе вина и громко
Здоровье крикнул, будто после бури
Он пьянствовал на корабле с друзьями.
Он разом выпил мускатель; остатки ж
Он кистеру плеснул в лицо за то,
Что тот, тряся своей бородкой тощей,
Пока он пил, как бы просил подачки.
Потом схватил невесту за затылок
И так ее он чмокнул прямо в губы,
Что раздалось по церкви. Я от срама,
Увидя это, выбежал из церкви,
И, вероятно, все почти за мною.
Ну, нет, подобной свадьбы не бывало!
Чу, слышите? Играют музыканты.

Музыка.
Входят Петручио, Катарина, Бьянка, Баптиста, Гортензио, Грумио, слуги и
свита.

Петручио

За хлопоты, друзья, благодарю вас!
Со мною вы хотите пообедать
И приготовили мне пир роскошный;
Но я спешу: дела мои не терпят,
И должен я сейчас проститься с вами.

Баптиста

Ужели вы хотите ехать на ночь?

Петручио

Нет, даже прежде, чем наступит вечер.
Не удивляйтесь! Если бы вы знали
Дела мои, меня вы гнали б сами.
Благодарю, честн_ы_е господа.
Вы видели, как сам себя я отдал
И кроткой и прекраснейшей из женщин.
Обедайте ж и выпейте с отцом,
А я сейчас уеду. Ну, прощайте!

Транио

Мы просим вас: останьтесь пообедать.

Петручио

Никак нельзя.

Гремио

И я прошу остаться.

Петручио

Я не могу, нельзя.

Катарина

Ну, я прошу вас.

Петручио

Я очень рад.

Катарина

Вы рады здесь остаться?

Петручио

Я рад, что просите меня остаться,
А не останусь, сколько б ни просили.

Катарина

Любя меня, останьтесь!

Петручио

Лошадей!

Грумио

Они готовы, и овес уж съеден.

Катарина

Как хочешь ты, но нынче не поеду,
Ни завтра я, пока не захочу.
Ворота отперты, а вот дорога -
Ступай, покуда крепки сапоги,
А я останусь, сколько мне угодно.
Сейчас и видно - вы хороший муж:
Вы с самого начала доказали.

Петручио

Ну, полно, Катя, не сердись, прошу я.

Катарина

Хочу сердиться! Вам какое дело?
Он здесь останется - вы успокойтесь.

Гремио

Теперь, синьор, пойдет у них работа.

Катарина

Прошу за стол, синьоры! Да, я знаю,
Что женщину недолго одурачить,
Когда она противиться не в силах,

Петручио

Они пойдут, послушаются Катю.
Синьоры, повинуйтесь новобрачной:
Повиноваться нужно ей. Ступайте,
Пируйте, пейте за ее невинность
Безумно, весело иль убирайтесь!
А что до Кати, так она уедет.
Ты не косись и не ворчи, не топай!
Ты собственность моя, я твой владыка.
Моя земля ты, дом и двор, посуда,
Ты поле, житница, моя ты лошадь,
Мой вол, осел - ну, словом, все мое.
Вот здесь она: ну тронь ее, кто смеет!
Я проучу того, кто загородит
Мне в Падую дорогу с нею. Грумьо,
Бери свой меч: разбойники напали -
Спаси синьору, если ты мужчина.
Не бойся, Катя, нас они не тронут:
Я отобьюсь хоть против миллиона.

Петручио, Катарина и Грумио уходят.

Баптиста

Ну и ступайте с богом! Вот так пара!

Гремио

Ну, не уйди - я умер бы со смеху!

Транио

Подобного безумства не бывало.

Люченцио

Что скажете, синьора, о сестрице?

Бьянка

Что сумасшедший свел ее с ума.

Гремио

Нет, разве он окатаринен ею.

Баптиста

Соседи и друзья, на нашем пире
Не будет молодой и молодого,
Зато не будет недостатка в блюдах.
Люченцьо, вы на место жениха
Садитесь, Бьянка сядет за невесту.

Транио

Чтоб приучалась Бьянка быть невестой.

Баптиста

А почему ж не так? Идем, синьоры!

Уходят.


ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Комната в загородном доме Петручио.
Входит Грумио.

Грумио

Чорт возьми всех усталых кляч, всех бешеных бар и все гадкие дороги!
Был ли кто так избит, так забрызган грязью? Уставал ли когда так человек?
Меня послали вперед разводить огонь, а они приедут греться. Не имей я
способности, как все маленькие горшки, согреваться вдруг, мои губы примерзли
бы к зубам, язык - к нёбу, а сердце - к брюху, прежде чем я успел бы
развести огонь, чтобы оттаять себя. Но, раздувая огонь, я сам поразогреюсь.
Судя по этой погоде, не то что я, а и большой человек может простудиться.
Эй, Куртис!

Входит Куртис.

Куртис

Кто зовет меня так холодно?

Грумио

Кусок льду; если ж сомневаешься, можешь скатиться с плеча моего к
пяткам - и не надо тебе больше разбегу, как от головы до шеи. Огня, добрый
Куртис!

Куртис

А что, Грумио, наш барин с молодой женой едут?

Грумио

Да, Куртис, и потому - огня, огня! Ты давай огня, а не переливай из
пустого в порожнее.

Куртис

А что, она в самом деле так горяча и зла, как о ней рассказывают?

Грумио

Да, добрый Куртис, была горяча до этого мороза. Но ты знаешь, зима
укрощает и мужчину, и женщину, и скотину; поэтому она укротила и старого
барина, и новую барыню, и меня, брат Куртис.

Куртис

Убирайся ты, трехвершковый дурак! Я-то уж не скотина.

Грумио

Я трехвершковый? Да в твоих рогах фут, и во мне столько же росту по
крайней мере. Будешь ты разводить огонь, или мне пожаловаться на тебя
барыне? Хоть она и сама под рукой, а тебе от ее руки будет холодно за твою
неисправность в горячей должности.

Куртис

Расскажи-ка лучше, Грумио, что делается на свете.

Грумио

В свете все холодно, добрый Куртис, кроме твоей должности, и потому ты
давай огня! Делай должное и бери должное. Барин с барыней чуть до смерти не
замерзли.

Куртис

Вот тебе огонь. Теперь новости, добрый Грумио.

Грумио
(напевает)

"Ну, Джек! ну, малый!" Столько новостей, сколько тебе угодно!

Куртис

Ты все шутишь. Ох ты, продувной!

Грумио

Да, меня продуло не на шутку, потому я и просил тебя раздуть огонь. Где
повар? Готов ли ужин? Убран ли дом? Посыпаны ли полы, обметена ли паутина, а
прислуга в новом ли платье и белых чулках и все ли в свадебном наряде? Рюмки
и стаканы вымыты ли и снутри и снаружи? Разостланы ли ковры и все ли у вас
в порядке?

Куртис

Все готово! Сделай милость, рассказывай новости.

Грумио

Во-первых, знай, что моя лошадь устала, а господин и госпожа упали.

Куртис

Как?

Грумио

С седел в грязь. Тут целая история.

Куртис

Так рассказывай, добрый Грумио.

Грумио

Дай-ка сюда ухо!

Куртис

На, вот.

Грумио
(бьет, его по уху)

На, вот!

Куртис

Да этак чувствуешь новость, а не слышишь.

Грумио

Оттого рассказ и называется чувствительным. Впрочем, этот удар для
того, чтобы разбудить твое внимание. Начинаю: imprimis {во-первых,}, мы
съезжали с дрянного пригорка; барин сидел позади барыни.

Куртис

Оба на одной лошади?

Грумио

А тебе что за дело?

Куртис

Да лошади-то каково!

Грумио

Ну, так сам и рассказывай эту историю. Не перебей ты меня, ты услыхал
бы, как ее лошадь упала, а она под лошадь; услыхал бы, в каком это грязном
месте было, как она загрязнилась, как он оставил лежать ее под лошадью; как
колотил меня за то, что ее лошадь споткнулась; как она шлепала по грязи,
чтоб оттащить его от меня; как он ругался, а она, до сих пор не просившая
никого, просила его; как я орал, а лошади разбежались; как изорвалась
уздечка, а я потерял подпругу. Ты услыхал бы еще много других замечательных
вещей, которые теперь умрут в забвении, а ты сойдешь в могилу, не зная
ничего этого.

Куртис

Так, выходит, он еще сердитей ее?

Грумио

Еще бы! А вот и ты, и все вы узнаете это, как он приедет. Да что я
толкую! Позови Нафанаила, Иосифа, Николая, Филиппа, Вальтера, Блюдолиза и
прочих: пусть они причешут головы поглаже, вычистят синие колеты, подвяжут
чулки свои разноцветными подвязками, чтобы они становились на левое колено и
не смели касаться даже к хвосту лошади господина, пока не поцелуют рук их.
Все ли они готовы?

Куртис

Готовы.

Грумио

Зови их.

Куртис

Слышите! Эй вы! Вам надо встретить барина, чтоб показать барыне
приличный вид.

Грумио

Зачем же ей? У ней свой есть.

Куртис

Да кто ж этого не знает?

Грумио

Да ты; потому что собираешь людей, чтобы показать вид.

Куртис

Я сзываю, чтоб показать ей доверие.

Грумио

Да она едет не за тем, чтоб занимать у вас.

Входят четверо слуг.

Нафанаил

С приездом, Грумио.

Филипп

Как ты поживаешь, Грумио?

Иосиф

Здоров ли ты, Грумио?

Николай

Ну, как ты, Грумио?

Нафанаил

Что нового, старый шалун?

Грумио

Здравствуй, ты! Ну, а ты! Ты что? Ты, товарищ! Ну и будет с вас.
Теперь, нарядные друзья мои, все ли готово? Все ли у вас в порядке?

Нафанаил

Все. А что, далеко еще наш барин?

Грумио

Здесь, под носом, уж соскочил, я думаю, с лошади, а потому... А, чорт
возьми! Молчите! Я слышу голос его.

Входят Петручио и Катарина.

Петручио

Где ж олухи? Ни одного в воротах:
Ни стремя подержать, ни взять коня!
Нафанаил, Филипп, Григорий, где вы?

Слуги

Мы здесь, синьор, мы здесь, синьор, мы здесь!

Петручио

Мы здесь, синьор, мы здесь, синьор, мы здесь!
Болваны, ни малейшего вниманья,
Ни уваженья должного! А где же
Тот бестолковый, что вперед был послан?

Грумио

Я здесь и все такой же бестолковый!

Петручио

Болван, поганец, кляча, не тебе ли
Я приказал, чтоб ты нас встретил в парке
И взял с собой всех этих негодяев?

Грумио

Нафанаилу куртка не готова,
Гавриле не подшиты башмаки,
А у Петра не вычернена шапка,
У Вальтера же шпага без ножен;
Одеты только Ральф, Адам, Григорий,
Другие же, как нищие, в лохмотьях;
А впрочем, все собрались встретить вас.

Петручио

Мерзавцы, ужинать скорей давайте!

Слуги уходят.
(Поет.)

Где ж ты, жизнь моя, моя прежняя!
Да где ж вы там?
Садись же, Катя, милости прошу.
Ух-ух-ух-ух!

Слуги вносят ужин.

Да ну же, Катя, будь повеселее!
Эй, негодяи, сапоги стащите!
(Поет.)
Жил да был монах убогой,
Он пошел путем-дорогой...
Разбойник, прочь: ты выдернул мне ногу!
(Бьет его.)
А вот, чтоб ты не оторвал другую.
Да веселей же. Катя! Эй, воды мне!
А где Троил, собака? Эй, воды мне!
Зови скорее брата Фердинанда.
Ты, Катя, с ним должна поцеловаться.
А туфли где? Дадут ли нам воды?

Подают воду.

Мой руки, Катя, - и покорно просим.

Слуга роняет рукомойник.

Мерзавец, урони еще, попробуй!
(Бьет его.)

Катарина

Ну, успокойся: он ведь не нарочно.

Петручио

Мерзавец, вислоухий негодяй!
Садись же, Катя, ты проголодалась.
Сама прочтешь молитву или мне?
А это что? Баранина?

1-й слуга

Так точно.

Петручио

Кто подал?

1-й слуга

Я.

Петручио

Она подожжена -
И все подожжено. Что за собаки!
Где повар-негодяй? И как вы смели
Подать такую гадость! Вам известно,
Что не стерплю. Долой тарелки, рюмки!
(Сбрасывает со стола кушанье и посуду.)
Безмозглые, беспечные болваны!
Как, вы ворчать еще! Так я же вас!

Катарина

О друг мой, я прошу вас - успокойтесь!
Недурно кушанье - вам показалось.

Петручио

Нет, Катя, подожженное, сухое,
А это строго мне запрещено:
И развивает желчь и гнев вселяет.
Уж лучше мы немного поговеем,
Чем есть горелое, сухое мясо.
И без того с тобой мы оба желчны.
Ты потерпи: мы утром наведем,
А ночью уж поститься вместе будем.
Пойдем, я в спальню провожу тебя.

Петручио и Катарина уходят.

Нафанаил

Ну, Петр, видал ли ты такие штуки?

Петр

Ее ж орудием ее ж и бьет.

Входит Куртис

Грумио

Ну, где он?

Куртис

В спальне проповедь читает
О воздержании и сам хохочет,
Клянется, бесится; она ж, бедняжка,
Не знает, где ей стать, куда смотреть,
Что говорить: сидит как бы впросонках.
Уйдем, уйдем, он сам идет сюда!

Петручио возвращается.

Петручио

Над ней господство я искусно начал;
Надеюсь, что и кончу я с успехом.
Теперь мой сокол навострен порядком;
Пока к рукам привыкнет, корма меньше:
Как зоб набьет, тогда плоха охота.
Еще есть средство приучить ее,
Заставить подходить и знать мой голос:
Мешать ей спать, как коршуну мешаем,
Когда не слушает, клюет и бьется.
Она не ела нынче и не будет;
Той ночью не спала, не спать и в эту.
Как в кушанье, так точно и в постели
Найду я небывалый недостаток;
Сюда подушки, а туда перину,
Направо полог, простыню налево
И покажу ей в этом самом шуме,
Что из любви все это происходит;
А кончу тем, что не заснет и нынче.
Задремлет - я кричать и бесноваться
И громким криком прогоню ей сон.
Вот способ уморить жену любовью!
Но я убью лишь бешеный характер.
Кто знает лучше усмирять капризных,
Пусть скажет нам: ведь это будет благо.


СЦЕНА ВТОРАЯ

Падуя. Перед домом Баптисты.
Входят Транио и Гортензио.

Транио

Возможно ль, друг, чтоб Бьянка полюбила
Кого-нибудь другого - не Люченцьо?
Я пользуюсь ее расположеньем.

Гортензио
Я докажу вам. Станемте к сторонке -
И слушайте, чему ее он учит.

Отходят к стороне. Входят Бьянка и Люченцио.

Люченцио

Ну, как вам нравится мое ученье?

Бьянка

Чему вы учите, вы мне скажите.

Люченцио

Одно искусство знаю я - любить.

Бьянка

А вы владеете искусством этим?

Люченцио

А вы владеете моей душою.

Отходят.

Гортензио

Каков успех! Что скажете теперь?
А вы осмелились сказать, что Бьянка
Лишь только одного Люченцьо любит.

Транио

Любовь коварная! непостоянство!
Нет, это удивительно, друг Личьо.

Гортензио

Не заблуждайтесь больше: я не Личьо,
Я не учитель музыки; мне стыдно,
Что из любви пред ней я притворялся.
Она пренебрегает дворянином
И любит низкого простолюдина:
Узнайте же: меня зовут Гортензьо.

Транио

Синьор Гортензьо, много я наслышан
Про вашу преданность синьоре Бьянке.
Уверившись в ее непостоянстве,
Мы вместе с вами, если вы согласны,
Откажемся от Бьянки наотрез.

Гортензио

Смотрите, как целуются! Люченцьо,
Вот вам рука моя: я вам клянусь,
Что от нее отказываюсь вовсе.
Она не стоит той любви горячей,
Которую я тратил так безумно.

Транио

И я клянусь, что не женюсь на ней;
Навязывайся хоть сама - не надо!
Смотрите, как любезничают зверски!

Гортензио

Ее бы бросить всем: пусть он при ней!
А я, чтобы верней исполнить слово,
В три дня, не позже, на вдове богатой
Женюсь: она меня любила даже,
Когда любил я гордое созданье.
Синьор Люченцио, прошу прощенья!
Одной любовью нежной, а не взглядом
Мою любовь приобрести возможно.
Прощайте! Я останусь верен клятве.

Люченцио и Бьянка подходят.

Транио

Синьора Бьянка, счастья вам желаю
И всяких радостей, любви взаимной!
Ха-ха! Я подсмотрел все ваши шашни,
И мы от вас с Гортензьо отказались.

Бьянка

Вы шутите! Ужели отказались?

Транио

Да, оба.

Люченцио

Личьо больше не опасен.

Транио

На вдовушке веселенькой он хочет
Посвататься и в тот же день жениться.

Бьянка

Дай бог им радости!

Транио

Поверьте,
Он усмирит ее.

Бьянка

Он сам сказал?

Транио

За тем пошел он в школу усмиренья.

Бьянка

Да разве есть такая школа?

Транио

Есть.
Петручьо в ней учителем, синьора.
Он учит, как капризных усмиряют
И язычок привязывают им.

Вбегает Бионделло.

Бионделло

Синьор, синьор, я сторожил так долго,
Что хуже пса устал и наконец-то
Подметил старикашку. Он с горы
Спускается. Такой годится.

Транио

Кто он?

Бионделло

Купец или педант - синьор, наверно
Не знаю я. По виду, по наряду
И по всему отец он настоящий.

Люченцио

Ну что ты, Транио, об этом скажешь?

Транио

Коль он доверчив и поверит сказке,
Я сделаю, что будет рад назваться
Винченцио и даже поручиться
Перед Баптистой, как и сам Винченцьо.
А для успеха вы меня оставьте.

Люченцио и Бьянка уходят. Входит педант.

Педант

Здоровы будьте!

Транио

Здравствуйте, синьор!
Вы остаетесь здесь или в дорогу?

Педант

Я погожу неделю или две,
А там опять в дорогу, в Рим и дальше
И в Триполи, коль, бог даст, доживу.

Транио

Откуда вы?

Педант

Из Мантуи я родом.

Транио

Из Мантуи? О, сохрани вас бог!
Вы в Падуе - и вам за жизнь не страшно?

Педант

За жизнь? Да что же? Это что-то страшно.

Транио

Всех мантуанцев в Падуе казнят -
Ужель не знали вы? Венецианцы
Задерживают ваши корабли:
Дож, с вашим герцогом враждуя лично,
Такое повеленье объявил.
Мне странно! Если бы пришли вы прежде,
Вы б услыхали это приказанье.

Педант

Синьор, дела мои выходят плохи!
Я из Флоренции для перевода
Взял векселя - их нужно предъявить.

Транио

Чтоб вам, синьор, услугу оказать,
Вот посоветовать что вам теперь могу я:
Скажите мне, бывали ли вы в Пизе?

Педант

Да, как же, я бывал там часто. Пиза
Своими гражданами знаменита.

Транио

А вы Винченцио там не знавали?

Педант

Я знать не знал; зато слыхал частенько:
Купец один, из самых богатейших.

Транио

Он мой отец, синьор, и по обличью
Вы на него значительно похожи.

Бионделло
(в сторону)

Как яблоко на устрицу - не больше!

Транио

Чтоб вашу жизнь спасти, синьор, желаю
Я в этой крайности вам услужить.
Я полагаю, что с Винченцьо сходство
Поможет вам немало в этом деле.
Возьмите имя и кредит его.
Вы у меня найдете помещенье.
За дело принимайтесь хорошенько.
Вы поняли, синьор? - И безопасно
Вы все дела здесь можете окончить.
Принять услугу эту вы согласны?

Педант

О, с благодарностью - и вас считаю
Спасителем я жизни и свободы.

Транио

Ну, так пойдемте и уладим дело;
Однакоже я вас предупреждаю,
Что со дня на день ждем отца сюда
Для заключенья брачного контракта
Меж мной и младшей дочерью Баптисты.
Я обо всем подробно расскажу вам.
Пойдемте! Надо вам переодеться.

Уходят.


СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Комната в загородном доме Петручио.
Входят Катарина и Грумио.

Грумио

Нет, я не смею - я клянусь вам жизнью!

Катарина

Чем мне обидней, тем и он жесточе.
Он взял жену, чтоб с голоду морить.
И нищий, что просил у нашей двери,
Подачу получал, а коль откажут,
Так он в других находит состраданье;
А я и не умела и не знала
Нужды просить. Я голодом томлюся
И мучусь жаждой сна - он прогоняет
Мой сон проклятьями, а бранью кормит.
И что больнее мне, что все под видом
Любви ко мне, как будто бы сказали
Ему, что если я усну, поем,
Так захвораю иль умру наверно.
Ну, принеси ж мне что-нибудь скорее;
Мне все равно, была бы только пища,

Грумио

Что скажете насчет телячьей ножки?

Катарина

Ну и прекрасно. Подавай скорее!

Грумио

Да я боюсь, чтоб вас не раздражило.
Вот разве жирных жареных кишок?

Катарина

Я их люблю. Ступай за ними, Грумьо!

Грумио

Боюсь, они подействуют на желчь.
Вот разве уж говядины с горчицей?

Катарина

Да, это блюдо я люблю, и очень.

Грумио

Но ведь горчица будет горячить.

Катарина

Говядину подай мне без горчицы.

Грумио

Ну, нет, нельзя, синьора: без горчицы
Говядины вам Грумьо не подаст.

Катарина

Говядину, горчицу - ну, что хочешь.

Грумио

Так лучше без говядины горчицы.

Катарина

Поди же вон сейчас! Ты лгун, насмешник:
Названиями кушаньев ты кормишь.
Проклятие тебе и всей ватаге,
Которая моей беде так рада!
Вон, говорю я, с глаз моих долой!
(Бьет его.)

Входят Петручио с блюдом кушанья и Гортензио.

Петручио

Как поживаешь, Катя? Что печальна?

Гортензио

Как поживаете?

Катарина

Дон_е_льзя худо!

Петручио

Повеселее будь; взгляни получше.
Ты видишь, как я о тебе забочусь:
Состряпал сам и сам принес к тебе.
(Ставит блюдо на стол.)
Я думаю, сказать спасибо можно;
А ты ни слова - стало быть, невкусно,
И хлопотал я для тебя напрасно?
Возьмите! эй!

Катарина

Ах, нет! Прошу, оставьте!

Петручио

Благодарят и малую услугу.
Не тронь, пока не скажешь мне спасибо.

Катарина

Синьор, я вас благодарю за это.

Гортензио

Петручьо, стыдно! Не срамись! Синьора,
Я к вам подсяду - и начнемте вместе.

Петручио
(тихо Гортензио)

Ты съешь один, коли меня ты любишь.
Ну, кушай, Катя, дай бог на здоровье!
Скорее кушай! Миленькая Катя,
Мы возвратимся к нашему отцу:
Там попируем и пощеголяем
В шелках, в брыжах, и в шапочках, и в кольцах,
В манжетах, фижмах, шарфах, веерами,
Браслетами, янтарным ожерельем
И множеством других подобных вздоров.
Уж ты сыта? Портной там ожидает,
Чтобы покрыть тебя шумящим платьем.
Портной, войди!

Входит портной.

Петручио

Кажи свою работу!
Давай-ка платье!

Входит разносчик.

Петручио

Ты с каким товаром?

Разносчик

Вот шапочка по вашему заказу.

Петручио

Да ты никак ее с кастрюли сделал?
Да это миска! Фи, как неприлично!
Как скорлупа ореховая точно
Или ракушка - гадость, мерзость, дрянь!
Ребячья шапка! Прочь! Побольше сделай!

Катарина

Я больше не хочу: такие в моде,
Теперь такие точно носят дамы.

Петручио

И у тебя, коль ты любезней будешь,
Такая ж будет.

Гортензио
(в сторону)

Будет, да нескоро,

Катарина

Я думаю, мне можно говорить;
Я говорить хочу - я не ребенок;
И лучше вас, да слушали меня.
А не хотите, так заткните уши.
Язык мой выскажет негодованье,
Которое на сердце накопилось,
Иль сердце разорвется. Я желаю
Теперь в словах своих иметь свободу.

Петручио

Вот правда! Шапка эта не годится!
Паштет, игрушка, шелковый пирог!
Не нравится тебе? Люблю за это!

Катарина

Мне нравится, люби иль не люби;
Ее хочу, иль никакой не надо.

Петручио

Про платье ты? Портной, подай-ка платье!
О, боже мой, да что ж за маскарад?
А это что? рукав? Ну, нет - мортира...
Защипано, как яблочный пирог.
А складок-то, а вырезок, прорезов -
Ну, точно у цирюльника в курилке.
Ах, чорт возьми! Портной, ты что же это?

Гортензио
(в сторону)

Не будет ей ни шапочки, ни платья.

Портной

Вы приказали сшить мне хорошенько,
И чтобы было по последней моде.

Петручио

Так сшить же, ты припомни, хорошенько;
Я не велел тебе по моде портить.
Пошел же вон! Ступай к себе домой
И на меня ты больше не работай:
Не надо дряни. Убирайся вон!

Катарина

Я никогда не видывала платья
Красивее и более со вкусом.
Вам хочется, чтоб я оделась куклой.

Петручио

Да, нарядить тебя он хочет куклой.

Портной

Она говорит, что ваша милость хочет нарядить ее куклой.

Петручио

Чудовищная дерзость! Лжешь ты, нитка,
Наперсток, мел, аршин, подкладка, четверть,
Три четверти аршина, пол-аршина,
Вершок, блоха, сверчок! Моталка ниток
Смеется надо мной в моем же доме!
Так вон же, л_о_скут! вон, тряпье, остаток,
Иль смерю я тебя твоим аршином -
И ты всю жизнь уже не будешь врать.
Я говорю, что ты изгадил платье.

Портной

Вы, ваша честь, ошиблись. Платье сшито,
Как вы хозяину велели. Грумьо
Нам отдал приказание, как сделать.

Грумио

Я не приказ - матерью вам отдал.

Портной

Но вы сказали тоже, как и шить.

Грумио

Вот хорошо! Как шить? Иголкой с ниткой.

Портной

Вы разве не назначили покроя?

Грумио

И много платьев ты перекроил?

Портной

Да.

Грумио

Ты не вздумай и меня перекроить по-своему. Одеть - ты оденешь, а
поддеть меня - не подденешь. Я велел твоему хозяину выкроить платье, а не
говорил, чтоб он искроил его в мелкие куски, ergo {следовательно} - ты
врешь!

Портной

Да вот и записка, как сшить его; она докажет вам.

Петручио

Читай!

Грумио

Записка врет, если говорит, что я говорил так.

Портной
(читает)

"Imprimis: широкое платье..."

Грумио

Синьор, если я когда-нибудь говорил: "широкое платье", так зашейте меня
в подол его и бейте мотком ниток до тех пор, пока я издохну. Я сказал:
"платье"...

Петручио

Далее!

Портной
(читает)

"С маленьким кругленьким воротничком..."

Грумио

Воротничок - так.

Портной
(читает)

"С коротким рукавом..."

Грумио

С двумя рукавами.

Портной
(читает)

"Красиво вырезанными..."

Петручио

Вот это-то и гадко!

Грумио

Врет записка, синьор! Я сказал, чтоб рукава выкроили, а потом пришили,
и я это докажу тебе, хоть твой палец и в наперстке.

Портной

Все, что я говорил, - правда, и встрень я тебя не здесь, ты бы узнал
меня!

Грумио

Что ж, я непрочь! Дай мне свой аршин, а сам возьми эту записку и не
жалей меня.

Гортензио

Полно, Грумио! Бой будет неравен.

Петручио

Сказать короче, платье не по мне.

Грумио

Да, сшито не по вас - по госпоже.

Петручио
(бросает платье)

Ну, подымай! И как хозяин хочет...

Грумио

Негодяй, берегись! Поднять платье моей госпожи для своего хозяина!

Петручио

Вот что выдумал! Что хочешь ты сказать?

Грумио

Нет, синьор, это дело гораздо важнее, чем вы полагаете. Поднять платье
нашей госпожи для его хозяина - фи! фи!

Петручио
(тихо Гортензио)

Скажи портному, что ему заплатят.
(Громко портному.)
Что толковать! Бери и убирайся!

Гортензио
(тихо портному)

Тебе заплатят завтра. Ты молчи,
На брань его не обращай вниманья.
Ступай домой! Хозяину поклон!

Портной уходит.

Петручио

Так едем, едем, Катя! Ты поедешь
К отцу в простом, обыкновенном платье.
Хоть платье бедно, да в кармане много;
Душой богато только наше тело.
Сквозь черных туч просвечивает солнце;
Под рубищем заметно благородство.
Ужель сорока жаворонка лучше
Лишь оттого, что перьями пестрее?
Не лучше разве угорь, чем змея,
Хоть кожа у змеи для глаз приятней?
Нет, Катя, нет, и мы не будем хуже,
Будь твой наряд и прост, и даже беден.
А если думаешь, что это стыдно,
Ты на меня скажи. Будь веселей:
Мы пировать и праздновать поедем.
Скажи, чтоб люди наготове были:
Мы едем - лошадям стоять за тыном;
Мы там и сядем, а туда - пешком,
Мне кажется, что нет еще семи,
И, стало быть, к обеду мы поспеем.

Катарина

Теперь уж два, синьор; я уверяю,
Едва ли мы и к ужину поспеем.

Петручио

Ну, до семи я не поеду. Видишь,
Что ни скажи, ни сделай, ни задумай -
Ты все напротив. Нынче я не еду -
И не поеду я, пока не будет
Тот самый час, какой угодно мне.

Гортензио
(в сторону)

Вот это так! И солнцем править хочет!


СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Падуя. Перед домом Баптисты.
Входят Транио и педант.

Транио

Вот дом Баптисты. Можно постучать?

Педант

Стучите! Если я не ошибаюсь,
Меня синьор Баптиста должен вспомнить:
Тому лет двадцать мы стояли вместе
С ним в Генуе, в гостинице Пегаса.

Транио

Ну, хорошо! Выдерживайте роль
Важнее, строже, как отцу прилично.

Входит Бионделло.

Педант

Не беспокойтесь. Да не худо б было
Вам своего слугу предупредить.

Транио

О нем не беспокойтесь. Бионделло,
Не забывайся. Ты представь себе,
Что это сам Винченцьо настоящий.

Бионделло

Меня не бойтесь: я за все отвечу.

Транио

Исполнил ли мое ты порученье?

Бионделло

Сказал, что из Венеции день за день
Мы ожидаем вашего отца.

Транио

Ты славный малый: вот тебе на водку!
Вот и Баптиста! Будьте посмелее.

Входят Баптиста и Люченцио.

Транио

Синьор Баптиста, очень рад вас видеть.
Синьор, вот тот, о ком мы говорили.
Прошу вас, будьте истинным отцом:
Отдайте мне в наследство вашу Бьянку.

Педант

Ты тише, сын мой, тише!
(Баптисте.)
Я, с позволенья вашего, приехал
К вам в Падую, чтобы собрать долги,
И услыхал я здесь о важном деле:
О том, что сын мой любит вашу дочь.
Про вас, синьор, я слышал очень много
Хорошего; про их любовь друг к другу
Я тоже знаю. Как отец хороший,
Я не хочу томить их и согласен
На этот брак, и если вы, синьор
Не против этого, то я сейчас же
Готов контракт их брачный подписать -
Условия от вас зависеть будут.
По уважению, что я имею
К особе вашей, я не смею спорить.

Баптиста

Вы извините речь мою, синьор.
Мне прямота и откровенность ваша
Понравились. Да, дочь мою он любит;
Да и она его, уж если только
Она не притворяется, ужасно.
Ну, если вы, как следует отцу,
Согласны укрепить, на случай смерти,
За дочерью приличное наследство,
Так дело кончено и свадьбе быть -
Пусть женится на дочери моей.

Транио

Благодарю, синьор. Скажите только,
Где будет лучше совершить контракт
По нашим обоюдным соглашеньям?

Баптиста

Не у меня. Ты знаешь, в нашем доме
У стен есть уши, дворня велика
И Гремио-старик все настороже.
Они еще, пожалуй, помешают.

Транио

Угодно у меня? Гораздо лучше;
Там и отец живет. Сегодня ночью
Мы кончим дело тихо, без помехи.
Пошлите Камбио за вашей Бьянкой,
А я слугу за маклером пошлю.
Жаль одного, что времени немного
И угощенье будет незавидно.

Баптиста

Пожалуй.
(Люченцио.)
Камбио, ступай домой.
Скажи, чтоб Бьянка собралась скорее.
Ну, расскажи, пожалуй, если хочешь,
Что в Падую отец Люченцьо прибыл
И что она женой Люченцьо будет.

Люченцио

Молю богов, чтоб это так и было!

Транио

Ну, что тут боги? Ты ступай скорее!
Синьор, угодно следовать за мною?
Что делать: ужин будет небогатый,
Но мы поправим в Пизе.

Баптиста

Ну, идемте!

Транио, педант и Баптиста уходят.

Бионделло

Камбио!

Люченцио

Что, Бионделло?

Бионделло

Видели вы, как господин мой вам кивал головой и смеялся?

Люченцио

Что ж из этого, Бионделло?

Бионделло

Ничего. Он поручил мне передать вам смысл его намеков.

Люченцио

Ну, так передавай.

Бионделло

Вот, видите ли, Баптиста подобру-поздорову болтает теперь с ложным
отцом ложного сына.

Люченцио

Ну что ж?

Бионделло

А вас послал привести дочь к ужину.

Люченцио

Потом?

Бионделло

Старый пастор церкви святого Луки к вашим услугам, когда угодно.

Люченцио

Ну, что ж из всего этого?

Бионделло

Не знаю. Впрочем, пока они хлопочут о подписании ложного контракта,
почему ж вам не сделать настоящего контракта cum privilegio ad imprimendum
solum? {с единоличным авторским правом?} Ступайте в церковь, да захватите с
собой пастора, церковника и порядочное число свидетелей. Если не хотите, так
мне нечего и говорить больше: тогда уж проститесь с Бьянкой навсегда со
днем.

Люченцио

Послушай, Бионделло.

Бионделло

Нет, мне некогда ждать. Я знаю, что одна девушка обвенчалась в самый
полдень, когда пошла в сад за петрушкой для начинки кролика. И вы делайте то
же, синьор, и прощайте, синьор. Мне надобно сбегать еще в церковь святого
Луки, сказать пастору, чтоб он готов был встретить вас, когда явитесь вы, да
еще с придачей. (Убегает.)

Люченцио

Я так и сделаю, коль согласится;
Что ж согласится, в этом нет сомненья.
Скажу ей прямо, и пускай как хочет.
Ужель напрасно Камбио хлопочет.


СЦЕНА ПЯТАЯ

Большая дорога.
Входят Петручио, Катарина, Гортензио и слуги.

Петручио

Скорей, скорее, ведь к отцу мы едем!
О, боже мой, как ярко светит месяц!

Катарина

Не месяц - солнце; месяцу не время.

Петручио

Я говорю, что это месяц светит

Катарина

Я говорю, что это солнце светит.

Петручио

Клянуся сыном матери моей,
А этот сын - я сам, что это месяц,
Что это звезды - все, что мне угодно,
Иль я не еду. Эй, ворочать коней!
Противоречит, все противоречит!

Гортензио
(Катарине)

Будь по его, иначе не поедем.

Катарина

Нет, ради бога! Мы почти уж дома.
Будь месяц, солнце - все, что вам угодно,
Коли хотите, ночником зовите -
Я обещаю, что согласна буду.

Петручио

Я говорю, что месяц.

Катарина

Да, я знаю.

Петручио

Неправда, благодетельное солнце.

Катарина

И точно - благодетельное солнце.
А скажешь, что не солнце - так не солнце:
Луна луной не будет, если хочешь;
И что ты скажешь, так оно и есть
И тем останется для Катарины.

Гортензио

Петручьо, в путь: ты одержал победу.

Петручио

Теперь вперед, друзья! Вот так! По склону
И должен шар катиться, а не в гору.
Потише, стойте, кто-то к нам подходит!

Входит Винченцио.

Петручио
(к Винченцио)

Бог помочь вам, синьора! Как спешите!
Скажи мне, Катя, по душе, видала ль
Когда-нибудь ты девушку прекрасней?
Как с белизною спорит в ней румянец!
Нет, звезды неба так не украшали,
Как эти глазки нежное лицо.
Еще поклон тебе, краса-девица.
Поди же, Катя, обними ее.

Гортензио

Он взбесит этого человека, принимая его за женщину.

Катарина

О юная, прекрасная девица,
Куда идешь теперь и где живешь ты?
Как счастливы родители тобою!
Но тот, кому тебя назначат звезды
В подруги взять, еще счастливей будет!

Петручио

Помилуй, Катя, ты с ума сошла!
Да это старец дряхлый, изможденный
И сморщенный, а не девица вовсе.

Катарина

Прости, отец, глазам моим ошибку!
Сиянье солнца ослепило их -
И мне теперь все кажется зеленым.
Теперь я вижу: ты почтенный старец,
Прости меня за глупую ошибку!

Петручио

Прости ее, старик. Скажи-ка нам,
Куда идешь? Коль будет по дороге,
Так твоему товариществу рады.

Винченцио

Синьор и вы, шутливая синьора,
Меня своим приветом удивили.
Меня зовут Винченцьо; я из Пизы
Приехал в Падую, чтоб повидаться
С сынком, которого давно не вижу.

Петручио

Как звать его?

Винченцио

Люченцио, синьор.

Петручио

Для сына твоего счастлива встреча.
Теперь тебя не только что по летам,
Могу назвать отцом и по закону:
Твой сын теперь женился на сестре
Жены моей, прекрасной этой дамы.
Не удивляйся и не огорчайся:
Она красива и с большим приданым;
По роду ж своему, по воспитанью
Не осрамит любого дворянина.
Позволь обнять тебя, Винченцьо. Вместе
Поедем к сыну. Как он будет рад!

Винченцио

Да правда ли? Вы шутите опять?
Дорожные нередко позволяют
Себе такие шутки меж собой.

Гортензио

Нет, уверяю вас, синьор, что правда.

Петручио

Ну, так поедем - и уверься сам:
От наших шуток стал ты недоверчив.

Петручио, Катарина и слуги уходят.

Гортензио

Спасибо, друг: ты духу придал мне.
Теперь к вдове. Благодаря науке
Уж я теперь ей не поддамся в руки.


ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Падуя. Перед домом Люченцио.
С одной стороны входят Бионделло, Люченцио и Бьянка.
Гремио прохаживается по другой стороне.

Бионделло

Тихонько и поскорее, синьор: пастор вас ждет.

Люченцио

Лечу, Бионделло; но ты, может быть, понадобишься дома, потому оставь
нас.

Бионделло

Нет, прежде вы будете в церкви, а потом побегу я к господину как можно
скорее.

Люченцио, Бьянка и Бионделло уходят.

Гремио

Странно, что Камбио до сих пор не приходит!

Входят Петручио, Катарина, Винченцио, Грумио и слуги.

Петручио

Вот двери дома, где ваш сын живет;
Мой тесть живет вон там, поближе к рынку.
Я вас оставлю: у меня есть дело.

Винченцио

Синьор, для встречи разопьем бутылку.
Надеюсь, здесь я то же, что хозяин;
Найдется нам и закусить кой-что.
(Стучит.)

Гремио

Там чем-нибудь заняты: надо стучать посильнее.

Педант показывается из окошка.

Педант

Кто это так колотит, как будто хочет выломать двери?

Винченцио

Дома синьор Люченцио?

Педант

Дома, синьор, но нельзя его видеть.

Винченцио

Ну, а если бы кто-нибудь принес ему сто или двести фунтов на
удовольствия?

Педант

Поберегите эти сто фунтов для себя. Он не будет нуждаться в деньгах,
пока я жив.

Петручио

Я сказал вам, что сына вашего любят в Падуе. (Педанту.) Но послушайте,
синьор, пустяки в сторону, скажите Люченцио, что его отец приехал из Пизы и
ждет его у дверей, чтобы поговорить с ним.

Педант

Ты лжешь! Отец его приехал из Пизы и теперь смотрит из окна.

Винченцио

Разве ты отец его?

Педант

Да, синьор, так говорила его мать, если только верить ей.

Петручио
(к Винченцио)

Что это значит, друг? Плоская шутка - брать на себя чужое имя.

Педант

Схватите негодяя! Он хочет кого-нибудь надуть здесь под моим именем.

Входит Бионделло.

Бионделло

Я видел их в церкви вместе. Дай им бог счастливого плавания!.. Это что?
Мой старый господин Винченцио! Ну, попались мы - и конец нам всем!

Винченцио
(к Бионделло)

Поди-ка сюда, пеньковая мычка!

Бионделло

Надеюсь, что я имею свою волю.

Винченцио

Подойди, говорю тебе! Как, бездельник, разве ты забыл меня?

Бионделло

Вас забыть? Нет, синьор, я не мог вас забыть, потому что никогда в
жизни вас не видывал.

Винченцио

Как! Ты, разбойник, никогда не видал отца твоего господина, Винченцио?

Бионделло

Что? Моего старого, почтенного господина? О нет! Вон он смотрит из
окна.

Винченцио
(бьет его)

Это ты вправду?

Бионделло

Помогите, помогите! Какой-то сумасшедший хочет убить меня! (Убегает.)

Педант

Помогите! Сын мой! Синьор Баптиста! (Отходит от окна.)

Петручио

Катя, станем к сторонке и посмотрим, чем кончится эта история.

Отходят в сторону.
Педант, Баптиста, Транио и слуги выходят на улицу.

Транио

Что вы за человек, синьор, что смеете бить моего слугу?

Винченцио

Кто я? Нет, кто ты? Бессмертные боги! О бездельник! Шелковая куртка,
бархатные штаны, пурпуровый плащ, остроконечная шляпа! Я разорен, разорен!
Я хлопочу дома, как добрый хозяин, а сын мой и слуга проматывают здесь все.

Транио

Что такое? Про что вы это?

Баптиста

Что он - лунатик, что ли?

Транио

Синьор, по наружности и по платью вы, кажется, степенный человек, а по
речам вы сумасшедший. Какое вам дело, что я ношу жемчуг и золото? Благодаря
доброму отцу я имею средства на это.

Винченцио

Твой отец! О негодяй! Твой отец работает паруса в Бергамо.

Баптиста

Вы ошибаетесь, вы ошибаетесь, синьор! А как, по вашему мнению, его имя?

Винченцио

Как его имя? Мне ли не знать его имени? Я воспитал его с двух лет; его
имя Транио.

Педант

Поди ты, безумный осел! Его имя Люченцио; он единственный сын и
наследник всего моего, то есть синьора Винченцио, имения.

Винченцио

Люченцио? О, он убил своего господина! Возьмите его - приказываю вам
именем герцога! Сын мой! Сын мой! Скажи, разбойник, где сын мой Люченцио?

Транио

Позвать полицию.

Слуга уходит.

Ведите этого сумасшедшего в тюрьму. Батюшка Баптиста, потрудитесь
присмотреть, чтоб его отправили.

Винченцио

Меня отправить в тюрьму?

Слуга возвращается с полицейским.

Гремио

Остановитесь, господин офицер! Он не пойдет в тюрьму.

Баптиста

Оставьте, синьор Гремио; я вам говорю, что он пойдет в тюрьму.

Гремио

Берегитесь, синьор Баптиста, чтоб вам не запутаться в этой истории. Я
готов вам поклясться, что это настоящий Винченцио.

Педант

Ну, клянись, если смеешь.

Гремио

Нет, не смею.

Транио

Пожалуй, ты скажешь, что и я не Люченцио?

Гремио

Нет, я знаю, что ты синьор Люченцио.

Баптиста

Прочь этого старого дурака! В тюрьму его!

Винченцио

Вот как притесняют и обижают здесь иностранцев! О чудовище! злодей!

Входят Бионделло, Люченцио и Бьянка.

Бионделло

О, мы погибли! Вот он! Откажитесь от него, отрекитесь от него, или мы
все погибли!

Люченцио
(на коленях)

Простите, батюшка!

Винченцио

Ты жив, мой сын?

Бионделло, Транио и педант убегают.

Бьянка
(Баптисте)

Меня простите!

Баптиста

В чем ты виновата?
А где Люченцио?

Люченцио

Я, я Люченцьо,
Я настоящий сын отца Винченцьо.
Мы с вашей дочкой тайно обвенчались,
Пока с поддельными вы оставались.

Гремио

Ну, так ловкой же штукой они нас надули!

Винченцио

Что ж Транио, мошенника, не видно?
Он мне в глаза смеялся преобидно.

Баптиста
(Люченцио)

Скажите мне, да разве вы не Камбьо?

Бьянка

Из Камбио в Люченцьо превратился.

Люченцио

Все это чудо сделала любовь:
Я отдал Транио свое прозванье -
И вот, пока он представлял меня,
Я к пристани благополучно прибыл
И счастие желанное нашел.
Здесь Траньо делал, что ему велели.
Вы для меня, синьор, его простите.

Винченцио

Я разобью нос этому мошеннику, который хотел меня отправить в тюрьму.
Баптиста. Но послушайте, синьор, вы женились на моей дочери, не спрося у
меня позволения.

Винченцио

Не бойтесь, вы останетесь довольны.
А все-таки за дерзость накажу я.
(Уходит.)

Баптиста

А толку все-таки не нахожу я.
(Уходит.)

Люченцио
(Бьянке)

Ты не бледней: сердиться он не будет.

Уходят.

Гремио
(уходя)

Пропало все; но я к ним в дом войду;
Хоть в дураках, а ужин там найду.

Петручио и Катарина подходят.

Катарина

Посмотрим, друг, чем кончится все это!

Петручио

Пойдем, но прежде поцелуй меня.

Катарина

Как, посреди улицы?

Петручио

Что ж, ты стыдишься меня?

Катарина

Нет, клянусь богом! Но мне стыдно целовать.

Петручио

Ну, так домой! Эй, вы! Скорей назад сбирайтесь!

Катарина

Нет, поцелую я. Прошу тебя остаться.
(Целует его.)

Петручио

Ну, чем же худо? Катя, лучше поздно.
Чем никогда; раз лучше, чем ни разу.

Уходят.


СЦЕНА ВТОРАЯ

Там же. Комната в доме Люченцио. Посредине накрытый стол.
Входят Люченцио, Бьянка, Петручио, Катарина, Баптиста, Винченцио, Гремио,
педант, Гортеиэио и жена его. Транио, Бионделло, Грумио и другие
прислуживают.

Люченцио

Ну, вот мы, после долгих несогласий,
Сошлись в созвучие; война проходит,
И мы смеемся миновавшим страхам.
Проси же, Бьянка, моего отца,
Я твоего просить с почтеньем буду.
Петручьо-брат, сестрица Катарина,
Синьор Гортензио и вы, синьора, -
Я очень рад, - пируйте, веселитесь!
Мы в заключенье этого обеда
Устроим пир. Я вас прошу садиться:
Здесь можно и болтать и кушать вместе.

Петручио

И все сидеть да есть, сидеть да есть.

Баптиста

Известна Падуя гостеприимством.

Петручио

Все в Падуе приветливы, я знаю,

Гортензио

Для нас бы хорошо, коль это правда.

Петручио

Клянусь, Гортензьо за жену боится!

Жена Гортензио

Нет, я, синьор, совсем не боязлива.

Петручио

Понятливы, а поняли не так.
Хочу сказать: Гортензьо вас боится.

Жена Гортензио

Кто угорел, пред тем весь свет кружится.

Петручио

Кругло отвечено.

Катарина

Вы что сказали?

Жена Гортензио

Сказала я, что поняла его.

Петручио

Вы поняли меня? Ну и прекрасно!
Гортензио, мы поняли друг друга.

Гортензио

Твои слова, конечно, поняла.

Петручио

Поправился. Его вы поцелуйте.

Катарина

"Кто угорел, пред тем весь свет кружится" -
Я вас прошу мне это объяснить.

Жена Гортензио

Ваш муж от вашей злости закружился
И тужит о моем, что он женился.
Вот мысль мою вы знаете теперь.

Катарина

Мысль жалкая!

Жена Гортензио

Я думала о вас.

Катарина

Конечно, я жалка в сравненьи с вами.

Петручио

Смелее, Катя!

Гортензио
(жене)

Милая, смелей!

Петручио

Держу сто марок: Катя верх возьмет.

Гортензио

Ну, нет, синьор, уж это наше дело.

Петручио

Ты деловой, так за твое здоровье!
(Пьет.)

Баптиста

Что, Гремьо, каково они болтают?

Гремио

Ну да, они бодаются отлично.

Бьянка

Бодаются? Уж вы себе оставьте
Рогатые способности свои.

Винченцио

Ай, молодая! И она проснулась.

Бьянка

Но без испуга: я опять засну.

Петручио

Мы не дадим. Вы начали, так ждите.
Что и на вас две-три насмешки будут

Бьянка

Но если вы в меня стрелять хотите,
Как в птицу, я перелечу в кусты:
Вот и ловите. Господа, прощайте!

Бьянка, Катарина и жена Гортензио уходят.

Петручио

Не дождалась ответа. Бедный Траньо
По этой птичке метился - да мимо.
Здоровье всех, кто промахи дает!

Транио

Я был собакой своего синьора,
А гончие для господина ловят.

Петручио

Сравненье складное, хоть и собачье.

Транио

Вам хорошо: вы для себя старались;
А ваша дичь, синьор, вас только водит.

Баптиста

Ого, Петручьо! Он в тебя попал.

Люченцио

Ну, Транио, спасибо за насмешку.

Гортензио

Ну, признавайся, он тебя задел.

Петручио

Я признаюсь, что он задел немного;
Но в десять раз закладую - задела
Меня стрела, а вас насквозь пробила.

Баптиста

Но, к моему прискорбью, сын Петручьо,
Мне кажется, твоя жена всех злее.

Петручио

Так нет же, говорю. Я докажу вам:
Попробуйте, за женами пошлите, -
Пусть каждый за своей, - и тот, чья прежде
Послушает и выйдет, пусть берет
Заклад, который мы сейчас назначим.

Гортензио

Согласен я. Какой заклад?

Люченцио

Крон двадцать.

Петручио

Как, двадцать крон? Да я держу по стольку
За сокола и за мою собаку,
А за жену я в двадцать раз держу.

Люченцио

Ну, что?

Гортензио

Пожалуй.

Петручио

Ну, идет, идет!

Гортензио

А кто начнет?

Люченцио

Да я. Эй, Бионделло!
Скажи жене, чтобы сюда явилась.

Бионделло
(Уходит.)

Баптиста

Я в половине, что придет.

Люченцио

Зачем делиться? Я один отвечу.

Бионделло возвращается.

Люченцио

Что нового?

Бионделло

Синьора вам велела
Сказать, что занята и быть не может.

Петручио

Вот так-то: "Занята и быть не может".
Ответ ли это?

Гремио

Да, и прелюбезный.
Смотрите, вам, синьор, ответят хуже.

Петручио

Ну, нет; я думаю, что будет лучше.

Гортензио
(к Бионделло)

Поди проси жену мою притти
Ко мне сейчас.

Бионделло уходит.

Петручио

Ага! "Поди проси!"
Ну, как ей не притти?

Гортензио

Ну да; а вашу
И просьбами-то даже не упросишь.

Бионделло возвращается,

Гортензио

Ну, где жена?

Бионделло

Она сказать велела,
Что шутите, что не пойдет она
И просит вас пожаловать самих.

Петручио

Что дальше - хуже. Как, итти не хочет!
Да это низко! Это нестерпимо!
Поди же, Грумьо, и скажи жене,
Что я приказываю ей явиться.

Грумио уходит.

Гортензио

Ответ я знаю.>
Петручио

Ну?

Гортензио

"Я не пойду".

Петручио

Тем будет хуже для меня - и все тут.

Входит Катарина.

Баптиста

Владычица! Она идет сюда!

Катарина

Что нужно вам, синьор? Зачем вы звали?

Петручио

А где ж сестра? И где жена Гортензьо?

Катарина

Они сидят, болтают у камина.

Петручио

Поди веди их; если ж не хотят,
Тогда гони к мужьям чем ни попало.
Ступай и посылай их непременно.

Катарина уходит.

Люченцио

Вот чудо, если чуда нужно вам!

Гортензио

Да, чудо! Только что оно пророчит?

Петручио

Пророчит мир, любовь и тишину,
Покорность и почтительный порядок.
Ну, словом, все, что счастием зовут.

Баптиста

Так будь же счастлив, добрый мой Петручьо!
Ты выиграл заклад, а я прибавлю
К закл_а_дным деньгам двадцать тысяч крон.
Другая дочь - приданое другое;
Она не та - совсем другая стала.

Петручио

Два раза я бы выиграл заклад...
Хотите, вам еще раз покажу я,
Какой она покорной, кроткой стала?

Катарина возвращается с Бьянкой и женой Гортензио.

Петручио

А вот ведет и ваших жен, как пленниц
Красноречивых женских убеждений.
Послушай, Катя, шапочка такая
Нейдет к тебе. Брось под ноги ее.

Катарина бросает шапочку.

Жена Гортензио

О господи, храни меня, покуда
Не сделаю подобного безумства!

Бьянка

Фи! Стыдно! Что за глупая покорность!

Люченцио

Уж лучше б ты была покорна глупо!
От умной непокорности твоей
Я проиграл за ужином сто крон. Тебе я поручаю, Катарина,
Растолковать им, своенравным женам,
Обязанности их к своим мужьям.

Жена Гортензио

Оставьте, нам проповедей не нужно.

Петручио

Ну, Катя, прямо начинай с нее!

Жена Гортензио

Не станет.

Петручио

Станет. Начинай с нее!

Катарина

Фи! Стыд! Разгладь наморщенные брови
И гневных взглядов не бросай на мужа
И господина: он твой повелитель.
Твой гнев чернит красу твою, как холод
Чернит луга, и затемняет славу,
Как вихорь почки. Дурно, неприлично!
Во гневе женщина - источник мутный,
Лишенный красоты и чистоты,
И как бы жажда ни была велика
У человека, он его минует.
Твой муж - твой господин; он твой хранитель,
Он жизнь твоя, твоя глава, твой царь;
Он о твоем печется содержанья,
Он переносит тягости труда
На суше, в море, в бурю, в непогоду,
А ты в тепле, в покое, безопасна,
И никакой не требует он дани,
А лишь любви, покорности и ласки -
Ничтожной платы за его труды!
Как подданный перед своим монархом,
Так и жена должна быть перед мужем;
Но если же упряма, своенравна,
Сурова, зла и непокорна воле,
Тогда она - преступный возмутитель,
Изменница пред любящим владыкой.
Стыжусь за глупость вашу. Вам бороться ль,
Тогда как вы должны молить о мире.
Хотите властвовать - а ваше дело
Услуживать, любить, повиноваться.
Зачем же тело наше нежно, слабо,
Так неспособно выносить труды?
Не для того ль, чтобы сердца и души
С наружностью согласовались нашей?
Оставьте дерзость и безумство, черви!
Мой дух был так же точно непреклонен,
Такое ж сердце было, как у вас,
И больше вас имела я причины
На дерзость дерзостью ответить мужу;
Но я увидела, что копья наши -
Соломинки, что сила наша - слабость
Безмерная; чем выше мы, тем ниже.мужу;
Но я увидела, что копья наши -
Соломинки, что сила наша - слабость
Безмерная; чем выше мы, тем ниже.
Смирите гордость: толку мало в ней!
Склоните головы к ногам мужей!
Скажи мой муж - и я пред ним готова
Свою покорность доказать вам снова.

Петручио

Целуй меня! Вот это так жена!

Люченцио

Ты счастлив, друг: она усмирена.

Винченцио

Как весело, что дети так покорны!

Люченцио

Как горько нам, что жены так упорны!

Петручио

Пойдем-ка спать; мы здесь позаболтались.
Женаты трое - двое уж попались;
Сегодня выиграл я с вас немало -
Затем покойной ночи. Наше взяло.

Петручио и Катарина уходят.

Гортензио

Ступай, перед тобой капризница смирилась.

Люченцио

Вот чудо! Как она переменилась!


КОММЕНТАРИИ

В литературном наследии Островского немалое место занимают переводы
пьес иностранных авторов. Переводческой деятельностью Островский занимался
на протяжении всей творческой жизни, начиная с 50-х годов и кончая 1886 г.
Последние часы жизни драматурга были посвящены работе над переводом
"Антония и Клеопатры" Шекспира.
В 1872 и 1886 гг. Островским были выпущены в свет два издания некоторых
из его переводческих трудов. Отдельные переводы он печатал также в
"Современнике" и в "Отечественных записках". Публикации эти, однако, далеко
не исчерпали всего фонда переведенных и переделанных Островским пьес
иностранных авторов. Знакомство с этим фондом значительно расширилось после
Великой Октябрьской социалистической революции, когда большое количество
неопубликованных автографов Островского сделалось достоянием государственных
архивов и библиотек.
В настоящее время мы имеем в своем распоряжении материалы, которые
позволяют с достаточной полнотой судить о задуманных и осуществленных
работах Островского как переводчика.
С 1850 по 1886 г. Островским было переведено с иностранных языков
двадцать два драматических произведения. К этому числу следует добавить
выполненный им и поставленный 6 октября 1852 г. на сцене Московского
купеческого клуба перевод драмы классика украинской литературы Г. Ф.
Квитко-Основьяненко "Щира любов" ("Искренняя любовь или Милый дороже
счастья").
За это же время Островским были начаты, но не завершены переводы
шестнадцати произведений иностранных авторов, частично дошедшие до нас в
виде более или менее значительных фрагментов и даже почти законченных работ.
Весь этот материал разделяется на группы: итальянскую (двенадцать
названий), испанскую (одиннадцать названий), французскую (восемь названий),
английскую (четыре названия), латинскую (три названия). Большинство изданий
оригинальных текстов, которыми Островский пользовался в своей переводческой
работе, сохранилось в его личной библиотеке, принадлежащей в настоящее время
Институту русской литературы АН СССР (Ленинград).
Наиболее ранним из переводческих трудов Островского является "Укрощение
злой жены" (1850) - первый прозаический вариант перевода шекспировской
комедии "The Taming of the Shrew", к которой он вернулся в 1865 г., на этот
раз переведя ее стихами ("Усмирение своенравной"). Об интересе Островского к
Шекспиру и о высокой оценке им его творений свидетельствуют в своих
воспоминаниях А. Ф. Кони и П. П. Гнедич (А. Ф. Кони, А. Н. Островский,
Отрывочные воспоминания, сб. "Островский", изд. РТО, М. 1923, стр. 22; П. П.
Гнедич, А. Н. Островский, "Еженедельник Гос. акад. театров", 1923, Љ 31-32,
стр. 7). Этот интерес Островский сохранил до последних лет своей жизни. Из
остальных переводов Островского с английского языка до нас дошли лишь
фрагменты "Антония и Клеопатры" Шекспира. О работе над переводами феерий
"Белая роза" ("Аленький цветочек") и "Синяя борода", относящимися к 1885-
1886 гг., мы располагаем лишь упоминаниями в переписке драматурга с его
сотрудницей, поэтессой А. Д. Мысовской.
К 50-м годам относятся прозаические черновые переводы Островским
римских комедиографов Плавта ("Ослы") и Теренция ("Свекровь"). Сохранился
также отрывок из незавершенного перевода трагедии Люция Аннея Сенеки
"Ипполит".
В 1867 г. Островский обращается к переводам итальянских авторов. Его
внимание привлекают драматические произведения Никколо Макиавелли и
Антонфранческо Граццини, классики комедии XVIII в. Гольдони и Карло Гоцци и
современные ему драматурги: Итало Франки, Рикардо Кастельвеккио, Паоло
Джакометти, Теобальдо Чикони, Пиетро Косса. Интерес Островского к
итальянской драматургии в конце 60-х годов объясняется развивавшимися в эту
эпоху событиями, связанными с борьбой итальянского народа за объединение
страны; за этими событиями внимательно следила передовая русская
общественность. Значительную роль в выборе тех или иных пьес современных
итальянских авторов для перевода их на русский язык играл и успех,
сопутствовавший исполнению некоторых из них такими выдающимися артистами,
как Эрнесто Росси и Томмазо Сальвини.
Работа над переводами с итальянского языка была начата Островским в
Щелыкове в летние месяцы 1867 г. Первыми были закончены переделка комедии
Теобальдо Чикони "Заблудшие овцы" ("Женатые овечки") и перевод комедии Итало
Франки "Великий банкир", опубликованные драматургом в собрании
"Драматических переводов" в изданиях С. В. Звонарева (1872) и Н. Г.
Мартынова (1886). Перевод комедии "Великий банкир" впервые был напечатан в
"Отечественных записках" (1871, Љ 7). В те же летние месяцы Островский
работал над переводом комедии "Честь" ("Onore") и над двумя комедиями
Гольдони: "Обманщик" и "Верный друг". Рукописи этих переводов до нас не
дошли. Можно утверждать, что закончен из них был лишь перевод "Обманщика", о
чем Островский сам свидетельствует в своем щелыковском дневнике.
К этому же времени следует отнести и сохранившийся среди рукописей
Островского черновой набросок "заимствованной из Гольдони" комедии "Порознь
скучно, а вместе тошно" {См. "Бюллетени Гос. лит. музея, А. Н. Островский и
Н. С. Лесков", М. 1938, стр. 19.}.
В 1870 г. Островский перевел популярную в то время мелодраму
Джакометти" "Гражданская смерть" ("Семья преступника"). До 1872 г. им была
переведена одна из лучших комедий Гольдони "Кофейная". К 70-м годам,
повидимому, следует отнести и работу над переводом комедии Антонфранческо
Граццини "Выдумщик" ("Арцыгоголо") {См. К. Н. Державин, Один из неизвестных
переводов А. Н. Островского, "Научный бюллетень Ленинградского
государственного университета", 1946, Љ 9, стр. 30-31.}. В 1878 г.
Островский работал над переводом поэтической драмы Рикардо Кастельвеккио
"Фрина". До нас дошла рукопись Островского, представляющая собой перевод
пролога и большей части первого акта ("А. Н. Островский. Новые материалы",
М. - П. 1923, стр. 108-157). Примерно к этому же времени относится и замысел
перевода исторической комедии Пиетро Косса "Нерон". К концу 70-х годов
следует приурочить незавершенный перевод комедии Карло Гоцци "Женщина,
истинно любящая". В 1884 г. Островский закончил перевод комедии Макиавелли
"Мандрагора" и вел переговоры с издателем А. С. Сувориным о напечатании
своего труда, о чем свидетельствуют письма из Петербурга к М. В. Островской
(март 1884 г.).
Первым, не дошедшим до нас, переводом Островского с французского языка
была "народная драма" М. Маллианг и Э. Кормона "Бродяга" ("Le Vagabond",
1836). В 1869 г. Островский переделал комедию А. де Лери ."Рабство мужей",
напечатанную им в изданиях С. В. Звонарева и Н. Г. Мартынова. В 1870 или
1871 г., уступая настойчивым просьбам Ф. А, Бурдина, он начал, но не окончил
переводить комедию Баррьера и Капандю "Мнимые добряки" ("Les faux
bonshommes"). В 1872 г. драматург был занят переводом-переделкой пьесы
Баяра, Фуше и Арвера "Пока" ("En attendant"). Работа над пьесой "Пока" была
завершена Островским к концу 1873 г. В 1875 г. он перевел и приноровил к
русскому быту водевиль А. Делилиа и Ш. Ле-Сенна "Une bonne a Venture",
озаглавив его "Добрый барин" и доработав затем его текст в 1878 г.
Перевод-переделка "Добрый барин" вошла в том II "Собрания драматических
переводов А. Н. Островского" в издании Мартынова.
Обращаясь к переводу и переделке таких пьес, как "Заблудшие овцы",
"Рабство мужей", "Пока", "Добрый барин", Островский чаще всего удовлетворял
бенефисным требованиям актеров. Следует отметить, что в обработке нашего
драматурга некоторые малоудачные пьесы второстепенных западных авторов, как,
например, "Рабство мужей", приобретали известный сценический интерес.
В 1877 г. Островский начал переводить одноактную комедию Октава Фелье
"Le Village", назвав ее в черновых наметках "Хорошо в гостях, а дома лучше",
"Хорошо там, где нас нет" и "Славны бубны за горами". В 1885 г. драматург,
всегда интересовавшийся Мольером, предлагал А. Д. Мысовской заняться
совместным, переводом всех комедий великого французского драматурга. Замысел
этот, однако, не был осуществлен.
Особое внимание Островского привлек великий испанский писатель
Сервантес как автор народных интермедий - лучших образцов этого жанра в
испанской драматургии.
В письме к П. И. Вейнбергу от 7 декабря 1883 г. Островский писал: "Эти
небольшие произведения представляют истинные перлы искусства по
неподражаемому юмору и по яркости и силе изображения самой обыденной жизни.
Вот настоящее высокое реальное искусство". Все восемь интермедий Сервантеса
и приписываемая его авторству интермедия "Два болтуна" были переведены
Островским в 1879 г. и некоторые из них напечатаны в журнале "Изящная
литература" 1883- 1885 гг. Островский обратился также к испанскому
драматургу Кальдерону, оставив фрагменты переводов его комедии "Дом с двумя
входами трудно стеречь" и драмы "Вера в крест".
Являясь инициатором в ознакомлении русских читателей и зрителей с рядом
западноевропейских драматургов, Островский выступил и как один из первых
наших переводчиков драматургии народов Востока. После 1874 г. им был
выполнен на основе французского текста Луи Жаколлио перевод южноиндийской
(тамильской) драмы "Дэвадаси" ("Баядерка").
Из данного краткого обзора нельзя не вывести заключения о широте
переводческих и культурно-исторических интересов великого драматурга.
Островский глубоко изучал драматическую литературу - классическую и
современную - иных народов. В творчестве крупнейших художников прошлого он
находил близкие себе черты реализма и обличительные тенденции. Глубокая
правдивость Шекспира, социально-бытовая сатира Сервантеса, жизненная
комедийность Гольдони привлекли внимание Островского как крупнейшего
представителя мировой реалистической драматургии прошлого века, законного
наследника ее лучших традиций.
Островскому принадлежит бесспорная заслуга "открытия" таких
произведений мировой драматургии, которые в России были или совершенно
неизвестны, или знакомы только узкому кругу знатоков литературы, как,
например, пьесы Сервантеса, Макиавелли, Граццини, Гоцци, а тем более автора
"Дэвадаси" - народного тамильского драматурга Паришурамы.
В процессе работы над переводами Островский тщательно изучал все
доступные ему исторические и литературные источники. С целью облегчить
читателю понимание некоторых особенностей чужеземного быта и нравов он
снабдил переводы примечаниями {Примечания Островского в настоящем издании
обозначены (А. Н. О.).}. В ряде случаев, где это представлялось возможным и
допустимым, Островский стремился дать сравнения с соответствующими явлениями
русского быта.
Островский с полным правом может быть назван одним из основоположников
русской школы художественного перевода в области драматической литературы.
Сравнение переводных текстов Островского с их оригиналами, принадлежащими
первостепенным авторам, приводит к выводу о высоком и самостоятельном
мастерстве великого русского драматурга. Островский совмещает филологическую
точность перевода с находчивостью интерпретаций, богатством лексического
материала и чуткостью к стилевым особенностям подлинников, которым придаются
живая русская интонация и колорит богатого своеобычными оборотами русского
народного языка. Свои переводы западноевропейских классиков Островский
осуществлял в расчете на широкую, народную аудиторию читателей и зрителей,
которым были бы чужды нарочитые стилизаторские приемы переводческого
искусства. Идя этим путем, Островский создал ряд ценнейших художественных
образцов русского классического перевода, достойных занимать почетное место
в литературном наследии великого русского драматурга.

"УСМИРЕНИЕ СВОЕНРАВНОЙ"

Печатается по тексту, помещенному в "Собрании драматических переводов
А. Н. Островского" (СПБ. 1886, т. II, изд. Н. Г. Мартынова), с исправлениями
по сохранившимся фрагментам авторской рукописи и по тексту первого издания
перевода.
Комедия "Усмирение своенравной", или "Укрощение строптивой" ("The
Taming of the Shrew"), была написана Шекспиром в 1593 г. и принадлежит к
самым ранним его произведениям.
Первый полный, но целиком прозаический перевод комедии на русский, язык
был сделан Н. Кетчером. Озаглавленный "Укрощение строптивой", он был
напечатан в 1843 г.
В 1850 г. Островский создал также прозаический перевод этой комедии под
заглавием "Укрощение злой жены". Предназначив свой перевод для сцены,
Островский представил его в драматическую цензуру. Царский цензор Нордстрем
дал следующее заключение: "Г-н Островский, известный уже своею грязною
пьесою "Свои люди - сочтемся", запрещенной цензурой III Отделения и по
высочайшему повелению, сделал и в настоящем случае неудачный выбор".
Последовала резолюция жандарма Дуббельта: "Запрещается. 7 сентября 1850 г."
(см. экземпляр, хранящийся в Ленинградской государственной театральной
библиотеке им. А. В. Луначарского).
К работе над переводом этой пьесы Островский вернулся через пятнадцать
лет, создав в 1865 г. стихотворный перевод. 17 октября 1865 г. Островский
писал Н. В. Гербелю: "Перевод "Укрощения строптивой" у меня давно готов, я
его Вам вышлю на этой неделе. Так как это мой первый труд в этом роде, то
мне хочется сделать его поотчетливее; я пересмотрю его еще раз и уже в
последний и доставлю Вам". Из этого письма видно, что Островский
первоначально предполагал озаглавить пьесу "Укрощение строптивой", но затем
изменил заглавие.
Перевод "Усмирение своенравной" был впервые напечатан в "Современнике",
1865 г., Љ 11. В том же 1865 г. он вошел во II том издания "Шекспир в
переводе русских писателей", под редакцией Н. А. Некрасова и Н. В. Гербеля.
В 1886 г., готовя собрание драматических переводов для издания Н. Г.
Мартынова, Островский предполагал переработать свой перевод. 6 мая 1886 г.,
то есть менее чем за месяц до своей смерти, Островский сообщал издателю, что
ему хочется пересмотреть перевод "по новому, исправленному изданию Шекспира,
недавно вышедшему в Лондоне, в котором есть перемены в некоторых словах и
знаках препинания". Хотя Островский и писал, что работа по пересмотру "почти
закончена", но довести ее до конца ему помешала смерть. Тексты
"Современника" и издания Н. Г. Мартынова отличаются друг от друга лишь в
самых незначительных деталях.
О методе работы Островского как переводчика Шекспира наиболее наглядное
представление дают сохранившиеся рукописи его перевода "Антония и
Клеопатры", относящиеся к 1885-1886 гг.
Островского-переводчика характеризуют точность в передаче оригинала и
тщательность в работе. В письме к А. Ф. Дамичу от 28 июля 1885 г. драматург
писал:
"Я английский язык знаю порядочно и перевесть всякую пьесу могу легко;
но с Шекспиром очень осторожен: для каждой английской фразы можно найти
десяток русских фраз, но я стараюсь выбрать из этого десятка самую
подходящую".
Островский сначала переводит прозой, вернее - пишет подстрочник,
стремясь к максимальной точности в передаче содержания. По этому
подстрочнику он затем создает стихотворный перевод.
Но и созданный таким путем стихотворный перевод был для Островского
лишь первоначальным вариантом, который он продолжал отделывать и
совершенствовать. Подобным, черновиком является сохранившийся среди бумаг
Островского (Институт русской литературы АН СССР), относящийся к 1865 г. и
написанный карандашом, фрагмент авторской рукописи стихотворного перевода
"Усмирения своенравной". Многое, сделанное в этом первоначальном варианте,
было затем изменено и улучшено Островским. Он, например, заменил отдельные
вкравшиеся в перевод шестистопники пятистопниками, согласно размеру
подлинника. Так, например, в рукописи читаем:

Люченцио

Зато в безмолвии другой я вижу ясно
Все добродетели души ее прекрасной.

(Действие первое, сцена первая), -

вариант сам по себе, несомненно, удачный, но написанный шестистопным
ямбом. Островский переделал следующим образом:

Зато в безмолвии другой мне ясны
Все прелести души ее прекрасной.

"Прелести души" здесь и по смыслу ближе к подлиннику, чем "добродетели
души".
Островский упорно уточнял перевод. Так, слова Люченцио: "Послушай,
Транио, она Минерва" были переделаны в сторону приближения к подлиннику: "О
Транио, я в ней Минерву слышу!" Вместе с тем Островский изгонял из своего
перевода все, что звучало искусственно с точки зрения русского языка. В
простой по интонации реплике Катарины: "О, вы, синьор, меня не опасайтесь"
(вариант рукописи) восклицание "О" звучит искусственно. Островский
переделал: "Нет, вы, синьор, меня не опасайтесь!"
Сохранилась переписанная набело чужой рукой чистовая рукопись второй
(заключительной) картины пятого действия. В эту чистовую рукопись Островский
также вносит поправки. Например, в словах Люченцио:

Мы в заключенье этого обеда
Устроим бал, -

Островский заменяет слово "бал" (так как, повидимому, счел его не
соответствующим эпохе) словом "пир". Трудно произносимую со сцены реплику
Петручио: "Ты дело говоришь. Твое здоровье" (где два предложения начинаются
с местоимений "ты", "твое"), он заменяет легче произносимой репликой: "Ты
деловой. Так за твое здоровье".
Перевод отличается строгой экономностью словесного материала. Он близок
переводу равнострочному. Из рассмотренных нами девятнадцати фрагментов
текста лишь в пяти случаях мы нашли отступление от количества строк
подлинника на одну-две строки; общая же сумма количества стихотворных строк
всех девятнадцати фрагментов в подлиннике и в переводе одинаковы.
Этот факт не лишен интереса. Во-первых, он еще раз доказывает, что
Островский непосредственно работал над английским подлинником; во-вторых,
отсюда видно, что и в процессе создания стихотворного текста на основании
подстрочника Островский не расставался с подлинником; и, наконец,
несомненно, что приближение к равнострочию было при создании данного
перевода для Островского принципом, которому он сознательно следовал.
Хотя Островский и перевел пьесу размером подлинника, все же стих
Островского существенно отличается от стиха Шекспира. В переводе, например,
значительно больше "переносов", чем в подлиннике. Это не случайное явление.
Вообще стих перевода ближе к гибкости разговорной речи, чем более "пышный"
стих Шекспира.
Стремясь к точности, Островский сумел сохранить верность содержанию
подлинника даже при переводе каламбуров. Когда Баптиста предлагает женихам
ухаживать за Катариной, Гремио возмущается: не ухаживать за ней, а возить ее
в тележке, как преступницу. Вся соль тут в каламбуре, основанном на сходстве
по звучанию английских слов, означающих "ухаживать" (to court) и "возить в
тележке" (to cart). Островский нашел следующий выход из положения:
"Ухаживать? Ее бы - уходить". Баптиста спрашивает Гортензио: "Значит, ты не
можешь обучить ее игре на лютне?" - "Нет, потому что она сломала лютню об
меня", - отвечает Гортензио. Здесь каламбур на двойном значении глагола to
break - ломать и обучать. Островский переводит:
Баптиста. Вы, значит, с лютней толку не добились?
Гортензио. Она добила лютню об меня.
Слуга Куртис говорит Грумио, что тот все "ловит кроликов^" (то есть
плутует). Грумио отвечает, что он действительно простудился. Игру на слове
"схватить" (кролика, простуду) Островский переводит следующим образом: "Ох
ты, продувной!" - "Да, меня продуло не на шутку".
В переводе нетрудно заметить определенную тенденцию, заключающуюся в
том, чтобы сделать текст максимально доступным, доходчивым до широкого
читателя и зрителя. Ради этого Островский, нередко жертвует второстепенными
деталями. Так, например, он заменяет "душистое дерево" (которое в эпоху
Шекспира жгли в комнатах, так как дым его имел приятный запах) более
общеизвестной "пахучей смолой"; "сэк" (род сладкого хереса) становится в
переводе просто "сладким вином"; даже сойка заменена более обычной сорокой,
и шекспировская метафора: "Неужели сойка драгоценней жаворонка оттого, что
перья ее прекрасней!" - принимает под пером Островского следующий вид:

Ужель сорока жаворонка лучше
Лишь оттого, что перьями пестрее?

В переводе имеется много слов, которые принято называть "руссизмами",
например: "денежка", "десятский", "сотский", "тысяцкий", "парень", "кафтан",
"мужик", "видели аль нет?", "сам-друг", "краса-девица" и т. п. Они,
невидимому, нужны были Островскому для того, чтобы, во-первых, оттенить
стародавность происходящих событий, во-вторых, для передачи элемента
народно-бытовой речи, всегда наличествующего в произведениях Шекспира,
уроженца Стрэтфорда, но передаваемого далеко не всеми его переводчиками.
Характерные для каждого действующего лица интонации ясно выявлены в
переводе. Так, например, заключительные слова Петручио в самом конце
комедии, которые дословный перевод способен передать лишь очень глухо: "Так
как я в выигрыше, да пошлет вам бог доброй ночи!" - воссозданы Островским
следующим образом:

Сегодня выиграл я с вас немало -
Затем покойной ночи. Наше взяло.

Это "наше взяло" (внесено, кстати сказать, Островским уже при
окончательной отделке текста) верно передает интонацию задорного Петручио.
Можно привести много аналогичных примеров, свидетельствующих о том, что
Островского при переводе Шекспира особенна интересовали живые характеры
действующих лиц.

Даем объяснения к некоторым местам текста

Стр. 25. Дочь Агенора покорила Юпитера (миф.). - Дочь финикийского царя
Агенора красавица Европа была похищена влюбленным в нее громовержцем
Юпитером, явившимся ей в виде быка и поселившим ее на острове Крит.
Стр. 30. ...рыцаря Флорентья любезная - намек на героя итальянской
новеллы, который, обманувшись красивыми нарядами, румянами и белилами,
женился на уродливой женщине.
Стр. 30. Сивилла (миф.) - древнеримская легендарная пророчица,
считавшаяся бессмертной.
Стр. 41. "Нянчить обезьян" или "нянчить обезьян в аду" - старинная
английская поговорка, означавшая сидеть в старых девах.

Оригинальный текст книги: Библиотека Максима Мошкова.

... Расцвет его относится к VII--VIII вв. н. э.)! Сундук, хранящий
мертвую мечту, золотой песок и кудри луны, серебряные кольца! В тебе,
многоэтажном, древние города. По лестницам бесшумно и бесследно ступают образы
снов. От двери к двери сменяются столетья. Тени мигают в свете окон. Призраки --
слова вечности. Кукушка Снов свивает нить сказок.
В древнем Паленке, на фоне южного неба, белеют залитые солнцем террасы -- четкие,
тяжелые, простые, а на барельефе стен, неглубоком и резком, проступает нехитрый
рисунок сосен. Две царевны играют у птичьей клетки, и старец с блестящей бородой
прорицает, глядя на звезду. Царевны играют. Летают колибри. Прорицает старец. И,
как положено в сказке, три дня живут царевны, три дня -- птицы.
В древнем Копане (Копан -- город-государство древних майя на территории
современной республики Гондурас. Город был украшен монументальными зданиями и
скульптурами. Период наибольшего расцвета -- IV--VIII вв. н. э. Статуям этого
города Астуриас посвятил свое стихотворение "Лики Копана".) серебристые царские
олени пасутся в дворцовых садах. На царском плече -- усыпанное камнями перо
птицы нахуаль (у индейцев майя -- дух-защитник и покровитель в образе какого-либо
животного. Богатство и могущество, по верованиям индейцев, зависит от
присутствия нахуаля. У вождей и знати таким покровителем обычно была птица
кукуль.). На царской груди -- заколдованные ракушки по золотому шитью. Браслеты
из отполированного тростника сверкают, как мрамор. Лоб венчает царственный знак,
перо цапли. Царь тянет дым из бамбуковой трубки в прекрасном сумраке. С какаовых
деревьев облетают листья, и сердца -- достойная дань -- падают к ногам владыки.
Царь влюблен и страдает чирьями, солнечной хворью".
Старый век, и часы стары. Кукушка Снов свивает нить сказок. Древний Киригуа (У
древних народов Гватемалы и Мексики некоторые накожные болезни считались
связанными с божествами солнца и луны) весом и пышен, как восточный город. В
горячем воздухе опадают листья блаженных поцелуев. Голова кружится от
благоуханий. Дышат жаром влажные пасти. Ящерицы спят в теплой воде на
девственном лоне...