Свои люди - сочтемся — Страница 36
Устинья Наумовна. Да чем же поздравить-то вас, изумрудные? Сухая ложка рот дерет. Большов. А вот мы тебе горлышко промочим.
Те же, Фоминишна и Тишка (с вином на подносе). Устинья Наумовна. Вот это дело другого рода. Ну, дай вам бог жить да молодеть, толстеть да богатеть. (Пьет.) Горько, бралиянтовые! Липочка и Лазарь целуются. Большов. Дай-ко я поздравлю. (Берет бокал.) Липочка и Лазарь встают. Живите, как знаете, -- свой разум есть. А чтоб вам жить-то было не скучно, так вот тебе, Лазарь, дом и лавки пойдут вместо приданого, да из наличного отсчитаем. Подхалюзин. Помилуйте, тятенька, я и так вами много доволен. Большов. Что тут миловать-то! Свое добро, сам нажил. Кому хочу -- тому и даю. Наливай еще! Тишка наливает. Да что тут разговаривать-то. На милость суда нет. Бери все, только нас со старухой корми да кредиторам заплати копеек по десяти. Подхалюзин. Стоит ли, тятенька, об этом говорить-с. Нешто я не чувствую? Свои люди -- сочтемся! Большов. Говорят тебе, бери все, да и кончено дело. И никто мне не указ! Заплати только кредиторам. Заплатишь? Подхалюзин. Помилуйте, тятенька, первый долг-с! Большов. Только ты смотри -- им много-то не давай. А то ты, чай, рад сдуру-то все отдать. Подхалюзин. Да уж там, тятенька, как-нибудь сочтемся. Помилуйте, свои люди. Большов. То-то же! Ты им больше десяти копеек не давай. Будет с них... Ну, поцелуйтеся! Липочка и Лазарь целуются. Аграфена Кондратьевна. Ах, голубчики вы мои! Да как же это так? Совсем вот как полоумная. Устинья Наумовна. Уж и где же это видано, Уж и где же это слыхано, Чтобы курочка бычка родила, Поросеночек яичко снес! Наливает, вина и подходит к Рисположенскому. Рисположенский клянялтея и отказывается. Большов. Выпей, Сысой Псоич, на радости! Рисположенский. Не могу, Самсон Силыч, претит. Большов. Полно ты! Выпей на радости. Устинья Наумовна. Еще туда же, ломается! Рисположенский. Претит, Самсон Силыч! Ей-богу, претит. Вот я водочки рюмочку выпью! А это натура не принимает. Уж такая слабая комплекция. Устинья Наумовна. Ах ты, проволочная шея! Ишь ты -- у него натура не принимает! Да давайте я ему за шиворот вылью, коли не выпьет. Рисположенский. Неприлично, Устинья Наумовна! Даме это неприлично. Самсон Силыч! Не могу-с! Разве бы я стал отказываться? Хе, хе, хе, да что ж я за дурак, чтобы я такое невежество сделал; видали мы людей-то, знаем, как жить; вот я от водочки никогда не откажусь, пожалуй, хоть теперь рюмочку выпью! А этого не могу -- потому претит.
... И видел у других Отчизну, дом, друзей, родных, А у себя не находил Не только милых душ - могил! Тогда, пустых не тратя слез, В душе я клятву произнес: Хотя на миг когда-нибудь Мою пылающую грудь Прижать с тоской к груди другой, Хоть незнакомой, но родной. Увы! теперь мечтанья те Погибли в полной красоте, И я как жил, в земле чужой Умру рабом и сиротой.
5
Меня могила не страшит: Там, говорят, страданье спит В холодной вечной тишине; Но с жизнью жаль расстаться мне. Я молод, молод... Знал ли ты Разгульной юности мечты? Или не знал, или забыл, Как ненавидел и любил; Как сердце билося живей При виде солнца и полей С высокой башни угловой, Где воздух свеж и где порой В глубокой скважине стены, Дитя неведомой страны, Прижавшись, голубь молодой Сидит, испуганный грозой? Пускай теперь прекрасный свет Тебе постыл; ты слаб, ты сед, И от желаний ты отвык. Что за нужда? Ты жил, старик! Тебе есть в мире что забыть, Ты жил, - я также мог бы жить!
6
Ты хочешь знать, что видел я На воле? - Пышные поля, Холмы, покрытые венцом Дерев, разросшихся кругом, Шумящих свежею толпой, Как братья в пляске круговой. Я видел груды темных скал, Когда поток их разделял. И думы их я угадал: Мне было свыше то дано! Простерты в воздухе давно Объятья каменные их, И жаждут встречи каждый миг; Но дни бегут, бегут года - Им не сойтиться никогда! Я видел горные хребты, Причудливые, как мечты, Когда в час утренней зари Курилися, как алтари, Их выси в небе голубом, И облачко за облачком, Покинув тайный свой ночлег, К востоку направляло бег - Как будто белый караван Залетных птиц из дальних стран! Вдали я видел сквозь туман, В снегах, горящих, как алмаз, Седой незыблемый Кавказ; И было сердцу моему Легко, не знаю почему. Мне тайный голос говорил, Что некогда и я там жил, И стало в памяти моей Прошедшее ясней, ясней...
7
И вспомнил я отцовский дом, Ущелье наше и кругом В тени рассыпанный аул; Мне слышался вечерний гул Домой бегущих табунов И дальний лай знакомых псов...
| Лермонтов Михаил Юрьевич «Мцыри»
|
| Александр Николаевич - был знаменитым драматическим писателем
Русский Шекспир
Островский Александр Николаевич
А.Н. Островский и Государственный Академический Малый театр
Все статьи
Идея обреченности «темного царства» в драме «Гроза»
Поэтическая сказка А. Н. Островского «Снегурочка»
Был ли выход у Катерины Кабановой?
Драма «горячего сердца» в пьесе А.Н. Островского «Бесприданница»
Рецензия на пьесу «Свои люди – сочтёмся!» А.С. Островского
Все рефераты и сочинения
Барстоу Стэн
Никитин Иван Саввич
Полный список электронных библиотек, созданных и поддерживаемых под эгидой Российской Литературной Сети представлен на страницах соответствующих разделов веб-сайта Rulib.net |